Православная церковь в годы великой отечественной войны. Словом и мечом: подвиг Церкви в годы войны

План

Введение

1. РПЦ в канун II Мировой войны (1937-1941)

1.1. Большивистский террор и РПЦ

1.2. Начало II Мировой войны. РПЦ и большивистская пропаганда на ближнем зарубежье.

2. Русская Православная Церковь в годы Великой Отечественной войны (1941-1945)

2.1. Реакция РПЦ на вступление страны в великую схватку.

2.2. Религиозная политика фашистской Германии на оккупированыых территориях

3. Изменение политики атеистического государства по отношению к РПЦ в годы ВОв

3.1. Переломный момент в отношениях церкви и большевиков

3.2. РПЦ при святейшем Патриархе Сергии

3.3. Период триумфа Красной Армии. РПЦ при Патриархе Алексии I.

4. Отношение к РПЦ в период апогея сталинизма (1945-1953)

Заключение

Приложения

Библиография

Введение

Во веки вечные, припоминая хмарь

Прошедших раз и навсегда веков,

Я видел, что не к Мавзолею, а на твой алтарь

Легли знамёна вражеских полков.

И. Кочубеев

Актуальность темы:

Русская Православная Церковь сыграла немаловажную роль в ходе Великой Отечественной войны, поддерживая и помогаю народу выдержать эту неравную битву с истреблением, когда сама была подвержена гонениям не только врага, но и со стороны власти.

Тем не менее во время Великой Отечественной войны Церковь выступила перед своими прихожанами с призывом защищать Родину до конца, ибо Господь не оставит русский народ в беде, если он будет яростно защищать свою землю и истово молиться Богу.

Поддержка Русской Православной Церкви была значительной, ее могущество оценили и большевики, поэтому в самый напряженный период войны атеистическое государство вдруг меняет курс своей религиозной политики, начиная сотрудничество с РПЦ. И хотя длилось оно не долго, в истории нашей страны этот факт не прошел бесследно.

В связи с этим в данном реферате ставятся следующие цели:

1. Рассмотреть деятельность РПЦ в канун II Мировой войны.

2. Проанализировать политику большевиков по отношению к РПЦ в годы Великой Отечественной войны.

3. Установить взаимосвязь между ситуацией на фронтах ВОв и взаимоотношениями большевиков и Церкви.

4. Сделать выводы о том, как отразился атеизм большевистского строя на современном российском обществе.

1. РПЦ в канун II Мировой войны (1937-1941)

1.1. Большивистский террор и РПЦ

Результаты переписи обозначали грандиозный провал "Союза воинствующих безбожников". За это пятимиллионный союз был подвергнут "чистке". Около половины его членов было арестовано, многих расстреляли как врагов народа. Власть не располагала иными надежными средствами атеистического воспитания населения, кроме террора. И он обрушился на православную Церковь в 1937 г. с таким тотальным охватом, что, казалось, приведет к искоренению церковной жизни в стране.

В самом начале 1937 г. разворачивается кампания массового закрытия церквей. Только на заседании 10 февраля 1937 г. постоянная комиссия по культовым вопросам рассмотрела 74 дела о ликвидации религиозных общин и не поддержала закрытие храмов только в 22 случаях, а всего за год закрыли свыше 8 тыс. церквей. И, конечно, все эти разрушения производились "по многочисленным просьбам трудящихся коллективов" в целях "улучшения планировки города". В результате этого опустошения и разорения на огромных просторах РСФСР осталось около 100 храмов, почти все в больших городах, в основном, тех, куда пускали иностранцев. Эти храмы так и называли "показательными". Несколько больше, до 3% дореволюционных приходов, сохранилось на Украине. В Киевской епархии, которая в 1917 г. насчитывала 1710 церквей, 1435 священников, 277 диаконов, 1410 псаломщиков, 23 монастыря и 5193 монашествующих, в 1939 г. осталось всего 2 прихода с 3 священниками, 1 диаконом и 2 псаломщиками. В Одессе осталась одна действующая церковь на кладбище.

В годы предвоенного террора смертельная опасность нависла над существованием самой Патриархии и всей церковной организацией. К 1939 г. из российского епископата помимо главы Церкви - Местоблюстителя патриаршего престола митрополита Сергия на кафедрах остались 3 архиерея - митрополит Ленинградский Алексий (Симанский), архиепископ Дмитровский и управляющий Патриархией Сергий (Воскресенский) и архиепископ Петергофский Николай (Ярушевич), управляющий Новгородской и Псковской епархиями.

1.2. Начало Второй Мировой войны. РПЦ и большивистская пропаганда на ближнем зарубежье

1 сентября 1939 г. нападением нацистской Германии на Польшу началась вторая мировая война. Не только в жизни человека, но и в жизни народов, судьбах цивилизаций, бедствия приходят вследствие грехов. Беспримерные по масштабам гонения на Церковь, гражданская война и цареубийство в России, расистское беснование нацистов и соперничество из-за сфер влияния европейских и тихоокеанских держав, падение нравов, захлестнувшее европейское и американское общество,- все это переполнило чашу гнева Божия. Для России оставалось еще 2 года мирной жизни, но мира не было внутри самой страны. Война большевистского правительства со своим народом и внутрипартийная борьба коммунистической верхушки не прекращались, не было мирной тишины и на границах советской империи. После подписания пакта Молотова-Риббентропа и спустя 16 дней после нападения Германии на Польшу Красная Армия перешла советско-польскую границу и заняла ее восточные воеводства - исконно русские и православные земли: Западную Белоруссию и Волынь, оторванные от России по Рижскому договору (1921) Советского правительства с Польшей, а также Галицию, которая на протяжении столетий была отделена от Руси. 27 июня 1940 г. Советское правительство потребовало от Румынии в течение четырех дней очистить территорию Бессарабии, принадлежавшей России до 1918 г., и Северной Буковины, оторванной от Руси еще в средневековье, но где большинство населения имело русские корни. Румыния вынуждена была подчиниться ультиматуму. Летом 1940 г. к Советскому Союзу были присоединены Эстония, Латвия и Литва, принадлежавшие России до революции и гражданской войны.

Продвижение границ Советского государства на запад территориально расширило юрисдикцию Русской Православной Церкви. Московская Патриархия получила возможность реально управлять епархиями Прибалтики, Западной Белоруссии, Западной Украины и Молдавии.

Установление режима Советской власти в западных областях Украины и Белоруссии сопровождалось репрессиями. Только на Волыни и в Полесье арестовано было 53 священнослужителя. Однако они не разрушили церковную жизнь западной Руси. Почти все приходы, сохранившиеся в годы польской оккупации, не были закрыты и советскими властями. Продолжали существовать и монастыри; правда, число насельников в них значительно сократилось, одних удалили из обителей насильно, другие покинули их сами. У монастырей и церквей конфисковали земельные наделы и другую недвижимость, храмы национализировали и передавали в пользование религиозным общинам, устанавливались гражданские налоги на "служителей культа". Серьезным ударом по Церкви явилось закрытие Кременецкой духовной семинарии.

Большевистская пропаганда через газеты и радио пыталась дискредитировать православное духовенство в глазах народных масс, убить в сердцах людей веру во Христа, "Союз воинствующих безбожников" открыл свои отделения во вновь присоединенных областях. Его председатель Е. Ярославский обрушился с развязной бранью на родителей, не желающих отдавать своих детей в советские атеистические школы, открывшиеся в западных областях. На Волыни и в Белоруссии из хулиганствующих подростков и комсомольцев создавались бригады, которые учиняли скандалы возле церквей во время богослужения, особенно в праздничные дни. На подобную атеистическую деятельность к празднованию Пасхи 1940 г. "Союз воинствующих безбожников" заполучил из небогатой по тем временам государственной казны 2,8 млн. руб. Потрачены они были главным образом в западных областях, потому, что там народ открыто праздновал Воскресение Христово и пасхальные богослужения совершались в каждом селе.

В 1939– 1941 гг. в легальных формах церковная жизнь сохранилась по существу только в западных епархиях. Здесь было более 90% всех приходов Русской Православной Церкви, действовали монастыри, все епархии управлялись архиереями. На остальной территории страны церковная организация была разрушена: в 1939 г. оставалось всего 4 кафедры, занятых архиереями, включая главу Церкви митрополита Московского и Коломенского, около 100 приходов и ни одного монастыря. В церкви приходили главным образом пожилые женщины, но религиозная жизнь сохранялась и в этих условиях, она теплилась не только на воле, но и в бесчисленных лагерях, обезобразивших Россию, где священники-исповедники окормляли осужденных и даже служили литургию на тщательно укрываемых антиминсах.

В последние предвоенные годы волна антицерковных репрессий утихла, отчасти потому что почти все, что можно было разрушить - уже разрушили, что можно было растоптать - растоптали. Нанести последний удар советские вожди считали преждевременным по разным соображениям. Вероятно, была и одна особая причина: война полыхала вблизи границ Советского Союза. Несмотря на показное миролюбие своих деклараций и на заверения в прочности дружеских отношений с Германией, они знали - война неизбежна и навряд ли были настолько ослеплены своей собственной пропагандой, чтобы строить иллюзии относительно готовности народных масс защищать коммунистические идеалы. Жертвуя собой, люди могли сражаться только за свою родину, и тогда коммунистические вожди обратились к патриотическим чувствам граждан.

2. Русская Православная Церковь в годы Великой Отечественной войны (1941-1945)

2.1. Реакция РПЦ на вступление страны в великую схватку

В воскресенье 22 июня 1941 года, в день всех святых, в земле Российской просиявших, фашистская Германия вступила в войну с русским народом. Местоблюститель патриаршего престола митрополит Сергий в первый же день войны написал и собственноручно отпечатал на машинке «Послание пастырям и пасомым Христовой Православной Церкви», в котором призвал русский народ на защиту Отечества. В отличие от Сталина, которому понадобилось 10 дней, чтобы обратиться к народу с речью, Местоблюститель патриаршего престола сразу нашел самые точные и самые нужные слова. В речи на архиерейском Соборе 1943 года митрополит Сергий, вспоминая начало войны, сказал, что тогда не приходилось задумываться, какую позицию должна занять наша Церковь, потому что «прежде, чем мы успели определить как-нибудь свое положение, оно уже определилось, - фашисты напали на нашу страну, ее опустошали, уводили в плен наших соотечественников». 26 июня Местоблюститель патриаршего престола совершил в Богоявленском соборе молебен о победе русского воинства.

Первые месяцы войны были временем поражений и разгрома Красной Армии. Весь запад страны был оккупирован немцами. Взят был Киев, блокирован Ленинград. Осенью 1941 года линия фронта приближалась к Москве. В этой обстановке митрополит Сергий составил 12 октября завещание, в котором на случай своей смерти передавал свои полномочия Местоблюстителя патриаршего престола митрополиту Ленинградскому Алексию (Симанскому).

7 октября Московский горсовет распорядился об эвакуации Патриархии на Урал, в Чкалов (Оренбург), само советское правительство переехало в Самару (Куйбышев). Видимо, государственная власть не вполне доверяла митрополиту Сергию, опасаясь повторения того, что сделал его близкий помощник в 30-х годах митрополит Сергий (Воскресенский), экзарх Прибалтики. При эвакуации из Риги перед приходом немцев он спрятался в крипте храма и остался на оккупированной территории вместе со своей паствой, заняв лояльную позицию к оккупационным властям. При этом митрополит Сергий (Воскресенский) остался в каноническом послушании Патриархии и насколько мог отстаивал перед немецкой администрацией интересы православия и русских общин Прибалтики. Патриархии удалось добиться разрешения на выезд не в далекий Оренбург, а Ульяновск, бывший Симбирск. В тот же город эвакуировали и администрацию обновленческой группировки. К тому времени Александр Введенский усвоил себе титул «святейшего и блаженнейшего Первоиерарха», оттеснил престарелого «митрополита» Виталия на вторые роли в обновленческом синоде. Ехали они в одном поезде с Местоблюстителем патриаршего престола. Патриархия разместилась в маленьком доме на окраине города. Рядом с Главой Русской Православной Церкви находились Управляющий делами Московской Патриархии протоиерей Николай Колчицкий и келейник Местоблюстителя иеродиакон Иоанн (Разумов). Окраины тихого провинциального города стали в годы войны духовным центром России. Сюда, в Ульяновск, к Предстоятелю Русской Церкви приезжали оставшийся в Москве экзарх Украины, митрополит Киевский и Галицкий Николай, архиепископы Можайский Сергий (Гришин), Куйбышевский Андрей (Комаров) и другие архиереи.

30 ноября митрополитом Сергием освящена была церковь на улице Водников, в здании, которое ранее использовалось как общежитие. Главный престол храма был посвящен Казанской иконе Божией Матери. Первую литургию служили без профессионального хора, при пении народа, собравшегося с великой радостью в храм, ставший, по существу, патриаршим собором. А на окраине Симбирска, в Куликовке, в здании, которое некогда было храмом, а потом изуродованное, со святыми куполами, использовалось как склад, устроена была обновленческая церковь. Там служили Александр Введенский, самочинный первоиерарх, «митрополит» Виталий Введенский, обновленческий лжеархиепископ Ульяновский Андрей Расторгуев. На богослужение к ним приходило примерно человек по 10, и некоторые только из любопытства, а храм на улице Водников всегда был переполнен молящимся народом. Этот крохотный храм на некоторое время стал духовным центром православной России.

В Первосвятительских посланиях к пастве, которые митрополит Сергий рассылал из Ульяновска по церквям России, он обличал оккупантов за их злодеяния, за пролитие невинной крови, за осквернение религиозных и национальных святынь. Предстоятель Русской Православной Церкви призывал жителей областей, захваченных врагом, к мужеству и терпению.

В первую годовщину Великой Отечественной войны митрополит Сергий издал два послания - одно для москвичей, а другое для всероссийской паствы. В московском послании местоблюститель выразил радость в связи с поражением немцев под Москвой. В послании всей Церкви глава ее обличал нацистов, которые в пропагандистских целях присваивали себе миссию защитников христианской Европы от нашествия коммунистов, а так же утешал паству надеждой на победу над врагом.

С патриотическими посланиями к пастве обращались и ближайшие сподвижники Местоблюстителя патриаршего престола митрополиты Алексий (Симанский) и Николай (Ярушевич). Митрополит Николай за две недели до фашистского нашествия выехал из Киева в Москву. Вскоре после этого, 15 июля 1941года, он, сохранив звание экзарха Украины, стал митрополитом Киевским и Галицким. Но в продолжении всей войны он оставался в Москве, исполняя обязанности управляющего Московской епархией. Он часто выезжал на передовую, совершая богослужения в местных церквах, произнося проповеди, которыми утешал настрадавшийся народ, вселяя надежду на всемогущую помощь Божию, призывая паству к верности Отечеству.

Митрополит Ленинградский Алексий (Симанский) все страшные дни блокады не разлучался со своей паствой. В начале войны в Ленинграде оставалось пять действующих православных храмов. Даже в будние дни подавались горы записок о здравии и об упокоении. Из-за частых обстрелов, от взрывов бомб окна в храмах были выбиты взрывной волной, и по храмам гулял морозный ветер. Температура в храмах опускалась часто ниже нуля, певчие от голода едва держались на ногах. Митрополит Алексий жил при Никольском соборе и служил в нем каждое воскресенье, часто без диакона. Своими проповедями и посланиями он поддерживал мужество и надежду в людях, оставшихся в нечеловеческих условиях в блокадном кольце. В ленинградских храмах прочитывали его послания с призывом к верующим самоотверженно помогать воинам честной работой в тылу.

По всей стране в православных храмах служили молебны о даровании победы. Ежедневно за богослужением возносилась молитва: «О еже подати силу неослабну, непреоборимую и победительну, крепость же и мужество с храбростью воинству нашему на сокрушение врагов и супостат наших и всех хитрообразных их наветов…»

Поражение гитлеровских войск под Сталинградом положило начало коренному перелому хода войны. Однако, враг обладал в то время еще мощным военным потенциалом. Его разгром требовал огромного напряжения сил. Для решительных боевых действий Красной Армии необходима была мощная бронетанковая техника. Без устали трудились рабочие танковых заводов. По всей стране шли сборы средств на постройку новых боевых машин. Только к декабрю 1942 года на эти средства было построено около 150 танковых колонн.

Всенародная забота о нуждах Красной Армии не обошла стороной и Церковь, которая стремилась внести свой посильный вклад в победу над гитлеровскими захватчиками. 30 декабря 1942 года Патриарший Местоблюститель Митрополит Сергий призвал всех верующих страны послать «нашей армии на предстоящий решающий бой, вместе с нашими молитвами и благословением, вещественного показания нашего участия в общем подвиге в виде сооружения колонны танков имени Дмитрия Донского». Вся Церковь откликнулась на призыв. В Московском Богоявленском соборе духовенством и мирянами собрано было более 400 тысяч рублей. Вся церковная Москва собрала свыше 2 миллионов рублей, в блокадном Ленинграде православные собрали один миллион рублей на нужды армии. В Куйбышеве стариками и женщинами было пожертвовано 650 тысяч рублей. В Тобольске один из жертвователей принес 12 тысяч рублей и пожелал остаться неизвестным. Житель села Чеборкуль Челябинской области Михаил Александрович Водолаев написал в Патриархию: «Я престарелый, бездетный, всей душой присоединяюсь к призыву митрополита Сергия и вношу 1000 рублей из своих трудовых сбережений, с молитвой о скорейшем изгнании врага из священных пределов нашей земли». Заштатный священник Калининской епархии Михаил Михайлович Колоколов пожертвовал на танковую колонну священнический крест, 4 серебряные ризы с икон, серебряную ложку и все свои облигации. В один ленинградский храм неизвестные богомольцы принесли пакет и положили его у иконы святителя Николая. В пакете оказалось 150 золотых десятирублевых монет царской чеканки. Крупные сборы прошли в Вологде, Казани, Саратове, Перми, Уфе, Калуге и в других городах. Не было ни одного, даже сельского прихода, на свободной от фашистских захватчиков земли, не внесшегося своего вклада в общенародное дело. Всего на танковую колонну было собрано более 8 миллионов рублей, большое количество золотых и серебряных предметов.

Эстафету от верующих приняли рабочие от танкового завода Челябинска. День и ночь трудились рабочие на своих местах. В короткий срок было построено 40 танков Т-34. Они и составили общецерковную танковую колонну. Её передача частям Красной Армии состоялась у деревни Горелки, что в пяти километрах северо-западнее Тулы. Грозную технику получили 38-й и 516-й отдельные танковые полки. К тому времени оба уже прошли нелегкий боевой путь.

Учитывая высокую значимость патриотического вклада духовенства и простых верующих, в день передачи колонны, 7 марта 1944 года состоялся торжественный митинг. Главный организатор и вдохновитель создания танковой колонны Патриарх Сергий по причине тяжелой болезни не смог лично присутствовать при передаче танков частям Красной Армии. По его благословению перед личным составом полков выступил митрополит Николай (Ярушевич). Сообщив о патриотической деятельности Церкви, её нерушимом единстве с народом, митрополит Николай дал защитникам Родины напутственный наказ.

По окончании митинга митрополит Николай в память о знаменательном событии вручил танкистам подарки от Русской Православной Церкви: офицерам - часы с гравировкой, а остальным членам экипажей - складные ножи с множеством приспособлений.

Отмечалось это событие в Москве. Председатель Совета по делам

Русской Православной Церкви при СНК СССР Г. Г. Карпов 30 марта 1944 года устроил специальный прием. На нем присутствовали: от Военного совета бронетанковых и механизированных войск Красной Армии - генерал-лейтенант Н. И. Бирюков и полковник Н. А. Колосов, от Русской Православной Церкви Патриарх Московский и всея Руси Сергий и митрополиты Алексий и Николай. Генерал - лейтенант Н. И. Бирюков передал Патриарху Сергию благодарность Советского командования и альбом фотоснимков, запечатлевших торжественный момент передачи танковой колонны войнам Красной Армии.

За проявленные мужество и героизм 49 танкистов колонны «Димитрий Донской» из 38-го полка были награждены орденами и медалями СССР. Другой, 516-й Лодзинский отдельный огнеметный танковый полк Указом Президиума Верховного Совета СССР от 5 апреля 1945 года был награжден орденом Красного Знамени.

Итоги боевого пути танкисты подводили в Берлине. К 9 мая 1945 года на их счету значились уничтоженными: свыше 3820 солдат и офицеров противника, 48 танков и САУ, 130 различных орудий, 400 пулемётных точек, 47 дзотов, 37 миномётов; взятыми в плен около 2526 солдат и офицеров; захваченными 32 военных склада и многое другое.

Ещё большим было морально-нравственное воздействие на нашу армию танковой колонны. Ведь она несла на себе благословение Православной Церкви и её неумолкаемую молитву об успехе русского оружия. Верующим же церковная колонна дала утешительное сознание, что православные христиане не остались стоять в стороне и что по своим силам и возможностям каждый из них участвовал в разгроме фашистской Германии.

Всего же за войну по приходам было собрано более 200 миллионов рублей на нужды фронта. Кроме денег верующие собирали также теплые вещи для солдат: валенки, рукавицы, телогрейки.

За годы войны Патриарший Местоблюститель обращался к верующим с патриотическими посланиями 24 раза, откликаясь на все основные события в военной жизни страны. Патриотическая позиция Церкви имела особое значение для православных христиан СССР, миллионы которых участвовали в боевых операциях на фронте и в партизанских отрядах, трудились в тылу. Тяжелые испытания и лишения войны стали одной из причин значительного роста религиозных чувств людей. Представители разных слоев населения искали и находили в Церкви опору и утешение. В своих посланиях и проповедях митрополит Сергий не только утешал верующих в скорби, но и поощрял их к самоотверженному труду в тылу, мужественному участию в боевых операциях. Подвергал осуждению дезертирство, сдачу в плен, сотрудничество с оккупантами. Поддерживал веру в окончательную победу над врагом.

Патриотическая деятельность Русской Православной Церкви, проявившаяся с первого дня войны в моральной и материальной помощи фронту, завоевала в кратчайшее время признание и уважение и среди верующих и у атеистов. Об этом писали в адрес Правительства СССР бойцы и командиры действующей армии, работники тыла, общественные, религиозные деятели и граждане союзных и дружественных государств. Ряд телеграмм представителей православного духовенства с сообщениями о перечислении денежных средств на нужды обороны появляются на страницах центральных газет «Правды» и «Известия». В периодической печати полностью прекращаются антирелигиозные нападки. Прекращает

свое существование «Союз воинствующих безбожников» без официального роспуска. Закрываются некоторые антирелигиозные музеи. Начинают открываться пока ещё без юридического оформления храмы. На Пасху 1942 года распоряжением коменданта Москвы разрешается беспрепятственное движение по городу на всю пасхальную ночь. Весной 1943 года Правительство открывает доступ к иконе Иверской Божией Матери, которую перевезли из закрытого Донского монастыря на поклонение в Воскресенский храм в Сокольниках. В марте 1942 года в Ульяновске собирается первый за годы войны Собор епископов, рассмотревший ситуацию в Русской Православной Церкви и осудивший профашистские действия епископа Поликарпа (Сикорского). Все чаще в выступлениях Сталина слышится призыв следовать заветам великих предков. По его указаниям один из самых чтимых русских святых - Александр Невский, вместе с другими полководцами прошлого, объявляется вновь национальным героем. 29 июля 1942 года в СССР учреждается боевой орден Александра Невского - непосредственный наследник ордена этого же святого, созданного Петром Первым. Впервые за всю историю существования Советского государства иерарх Русской Православной Церкви принимает участие в работе одной из государственных комиссий - 2 ноября 1942 года митрополит Киевский и Галицкий Николай (Ярушевич), управляющий Московской епархией, становится, согласно указу Президиума Верховного Совета СССР, одним из десяти членов Чрезвычайной Государственной комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков.

В первые годы войны по разрешению властей было замещено несколько архиерейских кафедр. В эти годы совершались и архиерейские хиротонии, главным образом вдовых протоиереев уже преклонных лет, успевших получить духовное образование в дореволюционную эпоху.

Но 1943 год готовил для Русской Православной Церкви ещё большие перемены.

Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий отметил, что ратный и трудовой подвиг нашего народа в годы войны стал возможен потому, что воины и командиры Красной Армии и Флота, а также труженики тыла были объединены высокой целью: они защищали весь мир от нависшей над ним смертельной угрозы, от антихристианской идеологии нацизма. Поэтому Отечественная война стала для каждого священной. «Русская Православная Церковь, — говорится в Послании, — неколебимо верила в грядущую Победу и с первого дня войны благословила армию и весь народ на защиту Родины. Наших воинов хранили не только молитвы жен и матерей, но и ежедневная церковная молитва о даровании Победы». В советское время вопрос о роли Православной Церкви в достижении великой Победы замалчивался. Лишь в последние годы стали появляться исследования на эту тему. Редакция портала «Патриархия.ru» предлагает свой комментарий к Посланию Святейшего Патриарха Алексия, касающийся роли Русской Православной Церкви в Великой Отечественной войне.

Фантазия versus документ

Вопрос о реальных потерях, понесенных Русской Церковью в Великой Отечественной войне, равно как и вообще о религиозной жизни нашей страны в годы борьбы с фашизмом, по понятным причинам до недавнего времени не мог стать предметом серьезного анализа. Попытки поднять эту тему появились лишь в самые последние годы, но зачастую они оказываются далеки от научной объективности и беспристрастности. До сих пор обработан лишь очень узкий круг исторических источников, свидетельствующих о «трудах и днях» русского православия в 1941 — 1945 гг. По большей части они вращаются вокруг оживления церковной жизни в СССР после знаменитой встречи в сентябре 1943 г. И. Сталина с митрополитами Сергием (Страгородским), Алексием (Симанским) и Николаем (Ярушевичем) — единственными на тот момент действующими православными архиереями. Данные об этой стороне жизни Церкви достаточно хорошо известны и сомнений не вызывают. Однако прочие страницы церковного бытия военных лет еще только предстоит по-настоящему прочитать. Во-первых, они гораздо хуже задокументированы, а во-вторых, даже имеющиеся документы почти не исследованы. Сейчас лишь начинается освоение материалов на церковно-военную тему даже из таких крупных и относительно доступных собраний, как Государственный архив Российской Федерации (работы О.Н. Копыловой и др.), Центральный государственный архив Санкт-Петербурга и Федеральный архив в Берлине (прежде всего работы М.В. Шкаровского). Обработка большей части собственно церковных, региональных и зарубежных европейских архивов с этой точки зрения — дело будущего. А там, где молчит документ, обычно вольно гуляет фантазия. В литературе последних лет находилось место и антиклерикальным домыслам, и елейному благочестивому мифотворчеству о «покаянии» вождя, «христолюбии» комиссаров и т.д.

Между старым гонителем и новым врагом

Обращаясь к теме «Церковь и Великая Отечественная война», действительно трудно сохранить беспристрастность. Противоречивость этого сюжета обусловлена драматическим характером самих исторических событий. Уже с первых недель войны русское православие оказалось в странном положении. Позиция высшего священноначалия в Москве была недвусмысленно сформулирована местоблюстителем патриаршего престола митрополитом Сергием уже 22 июня 1941 г. в его послании к «Пастырям и пасомым Христовой Православной Церкви». Первоиерарх призывал православных русских людей «послужить Отечеству в тяжкий час испытания всем, чем каждый может», дабы «развеять в прах фашистскую вражескую силу». Принципиальный, бескомпромиссный патриотизм, для которого не существовало различия между «советской» и национальной ипостасью схлестнувшегося с нацистским злом государства, определит деяния священноначалия и духовенства Русской Церкви на не оккупированной территории страны. Сложнее и противоречивее складывалась ситуация на занятых германскими войсками западных землях СССР. Немцы изначально сделали ставку на восстановление церковной жизни на оккупированных территориях, поскольку видели в этом важнейшее средство антибольшевистской пропаганды. Видели, очевидно, не без оснований. К 1939 г. организационная структура Русской Православной Церкви была практически разгромлена вследствие жесточайшего открытого террора. Из 78 тыс. храмов и часовен, действовавших в Российской империи до начала революционных событий, к этому времени осталось от 121 (по оценке Васильевой О.Ю.) до 350-400 (по расчетам Шкаровского М.В.). Большинство представителей духовенства были репрессированы. Вместе с тем идеологический эффект такого антихристианского натиска оказался достаточно скромным. По результатам переписи 1937 г., 56,7% граждан СССР объявили себя верующими. Результат Великой Отечественной во многом был предопределен позицией, которую заняли эти люди. А она в шоковые первые недели войны, когда шло тотальное отступление Красной Армии по всем фронтам, не казалась очевидной - слишком много горя и крови принесла советская власть Церкви. Особенно сложным было положение вещей на присоединенных к СССР непосредственно перед войной западных территориях Украины и Белоруссии. Так, разительно контрастной была ситуация на западе и востоке Белоруссии. На «советском» востоке церковно-приходская жизнь была полностью разрушена. К 1939 г. здесь были закрыты все храмы и монастыри, с 1936 г. отсутствовало архипастырское окормление, практически все духовенство подверглось репрессиям. А в Западной Белоруссии, которая до сентября 1939 г. входила в состав Польского государства (а оно тоже отнюдь не благоволило православию), к июню 1941 г. сохранилось 542 действующих православных храма. Понятно, что большая часть населения этих районов к началу войны еще не успела подвергнуться массированной атеистической обработке, но опасением грядущей «зачистки» со стороны Советов прониклась достаточно глубоко. За два года на оккупированных территориях было открыто около 10 тысяч храмов. Религиозная жизнь начала развиваться очень бурно. Так, в Минске только за первые несколько месяцев после начала оккупации было совершено 22 тысячи крещений, а венчать практически во всех храмах города приходилось одновременно по 20-30 пар. Это воодушевление было с подозрением воспринято оккупантами. И сразу же достаточно остро встал вопрос о юрисдикционной принадлежности земель, на которых восстанавливалась церковная жизнь. И здесь четко обозначились истинные установки германских властей: поддерживать религиозное движение исключительно как фактор пропаганды против врага, но на корню пресекать его способность духовно консолидировать нацию. Церковная жизнь в той сложной ситуации, напротив, виделась сферой, где наиболее действенно можно сыграть на расколах и разделениях, пестуя потенциал несогласия и противоречий между разными группами верующих.

«Нациславие»

Министром оккупированных территорий СССР в конце июля 1941 г. был назначен главный идеолог НСДРП А. Розенберг, настроенный к христианству по сути враждебно, а по форме настороженно и считающий православие лишь «красочным этнографическим ритуалом». К 1 сентября 1941 г. относится и самый ранний циркуляр Главного управления имперской безопасности, касающийся религиозной политики на Востоке: «О понимании церковных вопросов в занятых областях Советского Союза». В этом документе ставились три основные задачи: поддержка развития религиозного движения (как враждебного большевизму), дробление его на отдельные течения во избежание возможной консолидации «руководящих элементов» для борьбы против Германии и использование церковных организаций для помощи немецкой администрации на оккупированных территориях. Более долгосрочные цели религиозной политики фашистской Германии в отношении республик СССР указывались в другой директиве Главного управления имперской безопасности от 31 октября 1941 г., причем в ней уже начинает сквозить озабоченность массовым всплеском религиозности: «Среди части населения бывшего Советского Союза, освобожденной от большевистского ига, замечается сильное стремление к возврату под власть церкви или церквей, что особенно относится к старшему поколению». Далее отмечалось: «Крайне необходимо воспретить всем священникам вносить в свою проповедь оттенок вероисповедания и одновременно позаботиться о том, чтобы возможно скорее создать новый класс проповедников, который будет в состоянии после соответствующего, хотя и короткого обучения, толковать народу свободную от еврейского влияния религию. Ясно, что заключение «избранного богом народа» в гетто и искоренение этого народа... не должно нарушаться духовенством, которое, исходя из установки православной церкви, проповедует, будто исцеление мира ведет свое начало от еврейства. Из вышесказанного явствует, что разрешение церковного вопроса в оккупированных восточных областях является чрезвычайно важной... задачей, которая при некотором умении может быть великолепно разрешена в пользу религии, свободной от еврейского влияния, эта задача имеет, однако, своей предпосылкой закрытие находящихся в восточных областях церквей, зараженных еврейскими догматами». Этот документ достаточно явственно свидетельствует об антихристианских целях лицемерной религиозной политики неоязыческих оккупационных властей. Гитлер 11 апреля 1942 года в кругу приближенных изложил свое видение религиозной политики и, в частности, указал на необходимость запретить «устройство единых церквей для сколько-нибудь значительных русских территорий». Чтобы не допустить возрождение сильной и единой Русской Церкви, были поддержаны некоторые раскольничьи юрисдикции на западе СССР, которые выступали против Московской Патриархии. Так, в октябре 1941 г. Генеральный комиссариат Белоруссии поставил в качестве условия для легализации деятельности местного епископата проведение им курса на автокефалию Белорусской Православной Церкви. Эти планы активно поддерживались узкой группой националистической интеллигенции, которая не только оказывала всяческую поддержку фашистским властям, но и зачастую подталкивала их к более решительным действиям по разрушению канонического церковного единства. После отстранения от дел митрополита Минского и всея Белоруси Пантелеимона (Рожновского) и заключения его в тюрьму СД, в августе 1942 г. радением нацистского руководства был созван Собор Белорусской Церкви, который, однако, даже испытывая мощный прессинг со стороны оголтелых националистов и оккупационных властей, отложил решение вопроса об автокефалии на послевоенное время. Осенью 1942 г. активизировались попытки Германии разыграть антимосковскую «церковную карту» — разрабатывались планы проведения Поместного Собора в Ростове-на-Дону или Ставрополе с избранием Патриархом архиепископа Берлинского Серафима (Лядэ) — этнического немца, принадлежащего к юрисдикции РПЦЗ. Владыка Серафим относился к числу епископов с туманным прошлым, но явственно профашистскими симпатиями в настоящем, что недвусмысленно проявилось в воззвании к зарубежной русской пастве, которое он опубликовал в июне 1941 г.: «Во Христе возлюбленные братья и сестры! Карающий меч Божественного правосудия обрушился на советскую власть, на ее приспешников и единомышленников. Христолюбивый Вождь германского народа призвал свое победоносное войско к новой борьбе, к той борьбе, которой мы давно жаждали — к освященной борьбе против богоборцев, палачей и насильников, засевших в Московском Кремле... Воистину начался новый крестовый поход во имя спасения народов от антихристовой силы... Наконец-то наша вера оправдана!... Поэтому, как первоиерарх Православной Церкви в Германии, я обращаюсь к вам с призывом. Будьте участниками в новой борьбе, ибо эта борьба и ваша борьба; это — продолжение той борьбы, которая была начата еще в 1917 г., — но увы! — окончилась трагически, главным образом, вследствие предательства ваших лжесоюзников, которые в наши дни подняли оружие против германского народа. Каждый из вас сможет найти свое место на новом антибольшевистском фронте. «Спасение всех», о котором Адольф Гитлер говорил в своем обращении к германскому народу, есть и ваше спасение, — исполнение ваших долголетних стремлений и надежд. Настал последний решительный бой. Да благословит Господь новый ратный подвиг всех антибольшевистских бойцов и даст им на врагов победу и одоление. Аминь!» Германские власти достаточно быстро поняли, какой эмоционально патриотический заряд несет в себе восстановление церковной православной жизни на оккупированных территориях и потому пытались жестко регламентировать формы отправления культа. Ограничивалось время проведения богослужений — только ранним утром в выходные дни — и их длительность. Колокольный звон был запрещен. В Минске, к примеру, ни на одном из открывшихся здесь храмов немцы не разрешили воздвигнуть кресты. Вся церковная недвижимость, которая оказалась на занятых землях, объявлялась ими собственностью рейха. Когда оккупанты считали это необходимым, они использовали храмы в качестве тюрем, концлагерей, казарм, конюшен, сторожевых постов, огневых точек. Так, под концентрационный лагерь для военнопленных была отведена значительная часть территории древнейшего в западной Руси Полоцкого Спасо-Евфросиниевского монастыря, основанного еще в XII веке.

Новая миссия

Очень нелегкий подвиг взял на себя один из ближайших помощников митрополита Сергия (Страгородского) экзарх Прибалтики Сергий (Воскресенский). Он единственный из действующих архиереев канонической Русской Церкви остался на оккупированной территории. Ему удалось убедить немецкие власти, что им выгоднее сохранить на северо-западе епархии Московского, а не Константинопольского Патриархата — «союзника» англичан. Под руководством митрополита Сергия в дальнейшем на занятых землях была развернута широчайшая катехизаторская деятельность. По благословению владыки в августе 1941 г. на территории Псковской, Новгородской, Ленинградской, Великолукской и Калининской областей была создана Духовная миссия, которой удалось к началу 1944 г. открыть около 400 приходов, на которые были поставлены 200 священников. При этом большая часть духовенства оккупированных территорий более или менее явно выражала свою поддержку патриотической позиции московского священноначалия. Многочисленны — хотя их точное количество не может быть пока установлено — случаи казни нацистами священников за чтение в храмах первого послания митрополита Сергия (Страгородского). Некоторые легитимизированные оккупационными властями церковные структуры едва ли не открыто — и с вытекающим отсюда риском — заявляли о своем послушании Москве. Так, в Минске существовал миссионерский комитет под руководством ближайшего сподвижника владыки Пантелеимона архимандрита (впоследствии преподобномученика) Серафима (Шахмутя), который и при немцах продолжал поминать за богослужением Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия.

Духовенство и партизаны

Особая страница русской церковной истории военной поры — помощь партизанскому движению. В январе 1942 г. в одном из своих посланий к пастве, оставшейся на оккупированных территориях, Патриарший местоблюститель призывал людей оказывать всяческую поддержку подпольной борьбе с врагом: «Пусть ваши местные партизаны будут и для вас не только примером и одобрением, но и предметом непрестанного попечения. Помните, что всякая услуга, оказанная партизанам, есть заслуга перед Родиной и лишний шаг к нашему собственному освобождению из фашистского плена». Этот призыв получил очень широкий отклик среди духовенства и простых верующих западных земель — более широкий, чем можно было бы ожидать после всех антихристианских гонений довоенной поры. И немцы отвечали на патриотизм русских, украинских и белорусских батюшек нещадной жестокостью. За содействие партизанскому движению, к примеру, только в Полесской епархии было расстреляно фашистами до 55 % священнослужителей. Справедливости ради, впрочем, стоит отметить, что порой необоснованная жестокость проявлялась и с противоположной стороны. Попытки некоторых представителей духовенства остаться в стороне от борьбы зачастую оценивались — и не всегда обоснованно — партизанами как предательство. За «сотрудничество» с оккупантами только в Белоруссии подпольные отряды казнили как минимум 42 священника.

Церковная лепта О том подвиге, который во имя Родины понесли сотни монашествующих, церковно- и священнослужителей, в том числе награжденных орденами самого высокого достоинства, еще, безусловно, напишут не один десяток книг. Если же останавливаться только на некоторых фактах социально-экономического характера, то следует особо отметить то бремя материальной ответственности за поддержку армии, которое взяла на себя РПЦ. Помогая вооруженным силам, Московская Патриархия вынуждала советские власти хотя бы в малой степени признать ее полновесное присутствие в жизни общества. 5 января 1943 г. Патриарший Местоблюститель предпринял важный шаг на пути к фактической легализации Церкви, использовав сборы на оборону страны. Он послал И. Сталину телеграмму, испрашивая его разрешения на открытие Патриархией банковского счета, куда вносились бы все деньги, пожертвованные на нужды войны. 5 февраля председатель СНК дал свое письменное согласие. Тем самым Церковь хотя и в ущербной форме, но получала права юридического лица. Уже с первых месяцев войны практически все православные приходы страны стихийно начали сбор средств в созданный фонд обороны. Верующие жертвовали не только деньги и облигации, но и изделия (а также лом) из драгоценных и цветных металлов, вещи, обувь, полотно, шерсть и многое другое. К лету 1945 г. общая сумма только денежных взносов на эти цели, по неполным данным, составила более 300 млн. руб. — без учета драгоценностей, одежды и продовольствия. Средства для победы над фашистами собирались даже на оккупированной территории, что было сопряжено с настоящим героизмом. Так, псковский священник Федор Пузанов под боком у фашистских властей умудрился собрать около 500 тыс. руб. пожертвований и передать их на «большую землю». Особо значимым церковным деянием стала постройка на средства православных верующих колонны из 40 танков Т-34 «Димитрий Донской» и эскадрильи «Александр Невский».

Цена руин и святотатства

Истинный масштаб ущерба, нанесенного Русской Православной Церкви германскими оккупантами, с точностью оценен быть не может. Он не исчерпывался тысячами разрушенных и разоренных храмов, бесчисленными предметами утвари и церковными ценностями, увезенными фашистами при отступлении. Церковь лишилась сотен духовных святынь, что, разумеется, не может быть искуплено никакими контрибуциями. И все-таки оценка материальных потерь, насколько это возможно, проводилась уже в годы войны. 2 ноября 1942 г. Указом Президиума Верховного Совета СССР была создана Чрезвычайная Государственная Комиссия по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников и причиненного ими ущерба гражданам, коллективным хозяйствам (колхозам), общественным организациям, государственным предприятиям и учреждениям СССР (ЧГК). В состав Комиссии был введен и представитель от Русской Православной Церкви — митрополит Киевский и Галицкий Николай (Ярушевич). Сотрудниками Комиссии были разработаны примерная схема и перечень преступлений в отношении культурных и религиозных учреждений. В Инструкции по учету и охране памятников искусства отмечалось, что в актах об ущербе должны фиксироваться случаи грабежа, увоза художественных и религиозных памятников, порчи иконостасов, церковной утвари, икон и др. К актам должны были прилагаться свидетельские показания, инвентарные описи, фотографии. Был разработан специальный ценник на церковную утварь и оборудование, утвержденный митрополитом Николаем 9 августа 1943 г. Данные, полученные ЧГК, фигурировали на Нюрнбергском процессе в качестве документальных свидетельств обвинения. В приложениях к стенограмме заседания Международного Военного Трибунала от 21 февраля 1946 г. фигурируют документы под №№ СССР-35 и СССР-246. В них приведен общий размер «ущерба по религиозным культам, включая инославные и нехристианские конфессии», который, по подсчетам ЧГК, составил 6 миллиардов 24 миллиона рублей. Из приведенных в «Справке о разрушении зданий религиозных культов» данных видно, что наибольшее количество православных церквей и часовен было полностью разрушено и частично повреждено на Украине — 654 церкви и 65 часовен. В РСФСР пострадали 588 церквей и 23 часовни, в Белоруссии — 206 церквей и 3 часовни, в Латвии — 104 церкви и 5 часовен, в Молдавии — 66 церквей и 2 часовни, в Эстонии — 31 церковь и 10 часовен, в Литве — 15 церквей и 8 часовен и в Карело-Финской ССР — 6 церквей. В «Справке» приводятся данные о молитвенных зданиях и других конфессий: в годы войны были разрушены 237 костелов, 4 мечети, 532 синагоги и 254 иные помещения культового характера, всего — 1027 религиозных сооружений. В материалах ЧГК отсутствуют детализированные статистические данные о денежном выражении ущерба, причиненного РПЦ. Не трудно тем не менее с известной долей условности произвести следующие расчеты: если в годы войны всего пострадало 2766 молитвенных зданий различных конфессий (1739 — потери РПЦ (церкви и часовни) и 1027 — иных конфессий), а общий размер ущерба составил 6 млрд. 24 млн. рублей, то ущерб РПЦ достигает примерно 3 млрд. 800 тыс. рублей. О масштабах разрушения исторических памятников церковного зодчества, которые невозможно исчислить в валютном эквиваленте, свидетельствует неполный перечень храмов, пострадавших только в одном Новгороде. Гигантский ущерб нанесли немецкие обстрелы знаменитому Софийскому собору (XI в.): его средняя глава была пробита снарядами в двух местах, в северо-западной главе разрушен купол и часть барабана, снесено несколько сводов, содрана золоченая кровля. Георгиевский собор Юрьева монастыря — уникальный памятник русского зодчества XII в. — получил множество больших пробоин, благодаря чему в стенах появились сквозные трещины. Сильно пострадали от немецких авиабомб и снарядов и другие древние монастыри Новгорода: Антониев, Хутынский, Зверин и др. Обращена в развалины знаменитая церковь Спаса-Нередицы XII в. Разрушены и сильно повреждены здания, входящие в ансамбль Новгородского Кремля, в том числе церковь Св. Андрея Стратилата XIV-XV вв., Покровская церковь XIV в., звонница Софийского собора XVI в. и др. В окрестностях Новгорода от прицельного артиллерийского огня разрушены собор Кириллова монастыря (XII в.), церкви Николы на Липне (XIII в.), Благовещения на Городище (XIII в.), Спаса на Ковалеве (XIV в.), Успения на Волотовом поле (XIV в.), Михаила Архангела в Сковородинском монастыре (XIV в.), Св. Андрея на Ситке (XIV в.). Все это не более чем красноречивая иллюстрация тех истинных потерь, какие во время Великой Отечественной войны понесла Русская Православная Церковь, столетиями созидавшая единое государство, лишенная едва ли не всего своего достояния после прихода к власти большевиков, но посчитавшая безусловным долгом в годы тяжких испытаний взойти на общерусскую Голгофу.

Вадим Полонский

В годы Великой Отечественной Русская Православная Церковь, несмотря на многолетние довоенные репрессии и подозрительное отношение к себе со стороны государства, словом и делом доказала, что является по-настоящему патриотической организацией, внеся весомый вклад в общее дело победы над грозным врагом.

Митрополит Сергий: пророчество о судьбе фашизма

Патриарх Сергий (Страгородский)

Свою позицию РПЦ четко обозначила с первого дня войны. 22 июня 1941 года ее глава, митрополит Московский и Коломенский Сергий (Страгородский) обратился ко всем православным верующим страны с письменным посланием «К пастырям и пасомым Христовой Православной Церкви», в котором заявил, что Церковь всегда разделяла судьбу своего народа.

Так было и во времена Александра Невского, громившего псов-рыцарей, и во времена Дмитрия Донского, получившего благословение от игумена земли Русской Сергия Радонежского перед Куликовской битвой. Не оставит Церковь своего народа и теперь, благословляя на предстоящий подвиг.

Владыка прозорливо подчеркнул, что «фашизм, признающий законом только голую силу и привыкший глумиться над высокими требованиями чести и морали», постигнет та же участь, что и других захватчиков, когда-то вторгавшихся в нашу страну.

26 июня 1941 года Сергий отслужил в Богоявленском соборе Москвы молебен «О даровании победы», и с этого дня во всех храмах страны почти до самого конца войны начали совершаться подобные молебствования.

Положение Церкви накануне войны

Благовещенский храм в Смоленской области без крестов. Фото 1941 года.

Руководство страны не сразу оценило патриотический настрой Московского Патриархата. И это не удивительно. С начала революции 1917 года Православная Церковь в Советской России считалась чужеродным элементом и пережила немало тяжелейших моментов в своей истории. В гражданскую войну множество священнослужителей было расстреляно без суда и следствия, храмы разорены и разграблены.

В 20-е годы истребление духовенства и мирян продолжалось, при этом, в отличие от предыдущих бесчинств, в СССР этот процесс проходил с помощью показательных судов. Церковное же имущество изымалось под предлогом помощи голодающим Поволжья.

В начале 30-х годов, когда началась коллективизация и «раскулачивание» крестьян, Церковь объявили единственной «легальной» контрреволюционной силой в стране. Был взорван кафедральный в Москве, по стране прокатилась волна уничтожения церквей и превращение их в склады, и клубы под лозунгом «Борьба против религии - борьба за социализм».

Была поставлена задача – в ходе «безбожной пятилетки» 1932–1937 годов уничтожить все храмы, церкви, костелы, синагоги, молельные дома, мечети и дацаны, охватив антирелигиозной пропагандой всех жителей СССР, в первую очередь, молодежь.

Священномученик Петр Полянский). Икона. azbyka.ru

Несмотря на то, что были закрыты все монастыри и подавляющее большинство храмов, выполнить задачу до конца не удалось. Согласно переписи населения 1937 года верующими назвали себя две трети селян и треть горожан, то есть более половины советских граждан.

Но главное испытание было впереди. В 1937–1938 годах в ходе «большого террора» был репрессирован или расстрелян каждый второй священнослужитель, включая митрополита , на которого после смерти патриарха Тихона в 1925 году были возложены обязанности Патриаршего Местоблюстителя.

К началу войны в РПЦ было всего лишь несколько епископов, и менее тысячи храмов, не считая тех, которые действовали на присоединенных в 1939–40 годах к СССР территориях западных Украины и Белоруссии и стран Прибалтики. Сам митрополит Сергий, ставший Патриаршим Местоблюстителем, и остающиеся на свободе архиереи жили в постоянном ожидании ареста.

Судьба церковного послания: только после речи Сталина

Характерно, что послание митрополита Сергия от 22 июня власть разрешила огласить в храмах только 6 июля 1941 года. Спустя три дня после того, как молчавший почти две недели фактический глава государства Иосиф Сталин обратился по радио к согражданам со знаменитым обращением «Братья и сестры!», в котором признал, что Красная Армия понесла тяжелые потери и отступает.

Одна из заключительных фраз сталинского выступления «Все наши силы - на поддержку нашей героической Красной Армии, нашего славного Красного Флота! Все силы народа - на разгром врага!» стала охранительной грамотой для Русской Православной Церкви, которая ранее рассматривалась органами НКВД чуть ли не как пятая колонна.

Война, которую Сталин назвал Великой Отечественной, разворачивалась совсем не по тому сценарию, что предполагали в Москве. Германские войска стремительно наступали по всем направлениям, захватывая крупные города и важнейшие области, такие, как Донбасс с его углем.

Осенью 1941-го вермахт начал продвижение к столице СССР. Шла речь о самом существовании страны, и в этих тяжелейших условиях водораздел пролег между теми, кто поднялся на борьбу с грозным врагом, и теми, кто трусливо уклонялся от этого.

Русская Православная Церковь оказалась в рядах первых. Достаточно сказать, что за годы войны митрополит Сергий обращался к православному народу с патриотическими посланиями 24 раза. Не остались в стороне и другие иерархи РПЦ.

Святитель Лука: от ссылки до Сталинской премии

Святитель Лука Войно-Ясенецкий в мастерской скульптора, 1947 год

В начале войны в адрес Председателя Президиума Верховного Совета СССР Михаила Калинина поступила телеграмма от архиепископа , в котором священнослужитель, находящийся в ссылке в Красноярском крае, сообщал, что являясь специалистом по гнойной хирургии, «готов оказать помощь воинам в условиях фронта или тыла, там, где будет мне доверено».

Заканчивалась телеграмма просьбой прервать его ссылку и направить в госпиталь, при этом после войны архиерей выражал готовность вернуться обратно в изгнание.

Его прошение было удовлетворено, и с октября 1941 года 64-летний профессор Валентин Войно-Ясенецкий был назначен главным хирургом местного эвакуационного госпиталя и стал консультантом всех красноярских больниц. Талантливый хирург, принявший духовный сан в 20-х годах, делал по 3-4 операции в день, показывая пример более молодым коллегам.

В конце декабря 1942 года ему без отрыва от работы военным хирургом, было поручено управление Красноярской епархией. В 1944 году, после того, как госпиталь переехал в Тамбовскую область, этот уникальный человек, совмещавший в себе способности маститого врача и выдающегося духовника, возглавил местную епархию, где впоследствии было открыто немало храмов и перечислено на военные нужды около миллиона рублей.

Танки и самолеты от Православной церкви

Любовь к Родине и ее защита от врагов всегда была заветом всех православных христиан. Поэтому верующие особенно горячо отнеслись к призыву о помощи на нужды фронта, и на поддержку раненых бойцов. Они несли не только деньги и облигации, но и драгоценные металлы, обувь, полотенца, полотно, заготавливалось и сдавалось немало валяной и кожаной обуви, шинелей, носков, перчаток, белья.

«Так внешне материально выразилось отношение верующих к переживаемым событиям, ибо нет православной семьи, члены которой прямо или косвенно не приняли бы участие в защите Родины», - сообщал протоиерей А. Архангельский в письме к митрополиту Сергию.

Если учесть, что к началу Великой Отечественной Православная Церковь в СССР была почти разгромлена, это можно назвать поистине чудом.

Зам. командира стрелковой роты, будущий патриарх Пимен

Старший лейтенант Извеков С. М. (будущий патриарх Пимен), 1940-е гг.

Невиданная в истории человечества по своему размаху и ожесточенности война властно требовала и ратного участия. В отличие от , когда в рядах русской армии священники официально допускались до боевых действий, в 1941–1945 годах многие клирики РПЦ воевали обычными бойцами и командирами.

Иеромонах Пимен (Извеков), будущий Патриарх, был заместителем командира стрелковой роты. Диакон Костромского кафедрального собора Борис Васильев, после войны ставший протоиереем, воевал командиром взвода разведки и дослужился до заместителя командира полковой разведки.

Немало будущих священнослужителей во время Великой Отечественной были в самом пекле войны. Так, архимандрит Алипий (Воронов) в 1942–1945 годах участвовал во многих боевых операциях в качестве стрелка в составе 4-й танковой армии и закончил свой ратный путь в Берлине. Митрополит Калининский и Кашинский Алексей (Коноплев), был награжден медалью «За боевые заслуги» – за то, что, несмотря на тяжелое ранение, не бросил во время боя свой пулемет.

Воевали священники и по ту сторону фронта, в тылу врага. Как, например, протоиерей Александр Романушко, настоятель церкви села Мало-Плотницкое Логишинского района Пинской области, который вместе с двумя сыновьями в составе партизанского отряда не раз участвовал в боевых операциях, ходил в разведку и был по праву награжден медалью «Партизану Отечественной войны» I степени.

Боевая награда патриарха Алексия I

Священнослужители Русской Православной Церкви, награжденные медалью «За оборону Ленинграда». 15.10.1943. Первый справа – будущий патриарх, митрополит Ленинградский и Новгородский Алексий

Представители Церкви сполна разделяли со своим народом все тяготы и ужасы войны. Так, будущий Патриарх, митрополит Ленинградский Алексий (Симанский), который оставался в городе на Неве весь страшный период блокады, проповедовал, ободрял, утешал верующих, причащал и служил зачастую один, без диакона.

Владыка неоднократно обращался к пастве с патриотическими воззваниями, первым из которых стало его обращение 26 июня 1941 года. В нем он призвал ленинградцев выступить с оружием на защиту своей страны, подчеркнув, что «Церковь благословляет эти подвиги и всё, что творит каждый русский человек для защиты своего Отечества».

После прорыва блокады города глава Ленинградской епархии вместе с группой православных священнослужителей был отмечен боевой наградой – медалью «За оборону Ленинграда».

К 1943 году отношение руководства СССР в лице Сталина осознало, что народ воюет не за всемирную революцию и Коммунистическую партию, а за своих родных и близких, за Родину. Что война, действительно, Отечественная.

1943 год - перелом в отношении государства к Церкви

В итоге был ликвидирован институт военных комиссаров и распущен Третий интернационал, в армии и на флоте ввели погоны, были разрешены к употреблению обращения «офицеры», «солдаты». Изменилось отношение и к Русской Православной Церкви.

«Союз воинствующих безбожников» фактически прекратил свое существование, а 4 сентября 1943 года Сталин встретился с руководством Московской патриархии.

В ходе почти двухчасовой беседы митрополит Сергий поднял вопрос о необходимости увеличения числа приходов и об освобождении священников и архиереев из ссылок, лагерей и тюрем, о предоставлении беспрепятственного совершения богослужений и об открытии духовных заведений.

Важнейшим итогом встречи стало появление у Русской Православной Церкви Патриарха – впервые с 1925 года. Решением Архиерейского собора РПЦ, проходившего 8 сентября 1943 года в Москве, Патриархом единогласно был избран митрополит Сергий (Страгородский). После его безвременной смерти в мае 1944 года новым главой Церкви 2 февраля 1945-го стал митрополит Алексий (Симанский), при котором клир и верующие встретили Победу в войне.

К началу Великой Отечественной войны советская власть закрыла большинство церквей страны и попыталась искоренить христианство, но в душах русских людей православная вера теплилась и поддерживалась тайными молитвами и обращениями к Богу. Об этом свидетельствуют истлевшие находки, которые встречают поисковики в наше время. Как правило, стандартным набором вещей русского солдата являются партбилет, комсомольский значок, спрятанная в потайной кармашек иконка Божьей матери и нательный крест, носимый на одной цепочке с именной капсулой. Вставая в атаку, вместе с призывным криком «За родину! За Сталина!» солдаты шептали «С Богом» и уже открыто крестились. На фронте из уст в уста передавались случаи, когда людям только с чудесной Божьей помощью удавалось выжить. Известный афоризм, проверенный и подтвержденный годами, подтвердился и на этой войне: «На войне атеистов не бывает».

Обескровленная Церковь

К началу Великой Отечественной войны была в разгаре пятилетка, направленная на полное уничтожение духовенства и православной веры. Храмы и церкви закрыли и здания передали в ведомство местных властей. Около 50 тысяч священнослужителей приговорили к расстрелу, а сотни тысяч сослали на каторгу.

Согласно планам советских властей, к 1943 году в Советском Союзе не должно было остаться ни работающих церквей, ни священников при них. Неожиданно начавшаяся война расстроила задумки безбожников и отвлекла от исполнения задуманного.

В первые дни войны Московский и Коломенский митрополит Сергий среагировал быстрее, чем верховный главнокомандующий. Он сам подготовил речь для граждан страны, напечатал ее на пишущей машинке и выступил перед советскими людьми с поддержкой и благословением на борьбу с врагом.

В речи прозвучала пророческая фраза: «Господь нам дарует победу».


Сталин только через несколько дней впервые обратился к народу с речью, начав своё выступление со слов «Братья и сестры».

С началом войны властям стало некогда заниматься агитационной программой, направленной против русской православной церкви, и Союз безбожников был распущен. В городах и селах верующие стали устраивать сходки и писать ходатайства об открытии храмов. Фашистское командование приказало на оккупированных территориях открывать православные церкви, чтобы привлечь на свою сторону местное население. Советским властям ничего не оставалось делать, как дать разрешение на возобновление работы храмов.

Закрытые церкви начинали работать. Священнослужителей реабилитировали и отпускали с каторги. Народу было дано негласное разрешение на посещение церквей. Саратовской епархии, в подчинении которой не осталось ни одного прихода, в 1942 году был сдан в аренду Свято-Троицкий собор. Спустя некоторое время открылась Духосошественская церковь и некоторые другие храмы.

В годы войны Русская православная церковь стала советником Сталина. Верховный главнокомандующий пригласил главное духовенство в Москву для обсуждения дальнейшего развития православия и открытия духовных академий и школ. Совершенной неожиданным для русской церкви стало разрешение о выборе главного патриарха страны. 8 сентября 1943 года решением Поместного Собора православная наша церковь приобрела новоизбранного Главу митрополита Сергия Старогородского.

Батюшки на передовой


Одни священники поддерживали народ в тылу, вселяя веру в победу, а другие переодевались в солдатские шинели и шли на фронт. Никто не знает, сколько батюшек без рясы и креста с молитвой на устах шли в атаку на врага. Кроме того, они поддерживали дух советских солдат, проводя беседы, в которых проповедовались милость Господа и его помощь в победе над врагом. Согласно советской статистике около 40 священнослужителей были удостоены медалями «За оборону Москвы» и «За оборону Ленинграда». «За доблестный труд» получили награду более 50 священников. Батюшки-солдаты, отставшие от армии, записывались в партизанские отряды и помогали уничтожать врага на оккупированных территориях. Несколько десятков человек получили медали «Партизану Великой Отечественной войны».

Многие священнослужители, реабилитированные из лагерей, отправлялись сразу на передовую. Патриарх всея Руси Пимен, отбыв срок на каторге, вступил в состав Красной Армии и к концу войны имел звание майора. Многие русские солдаты, выжившие в этой страшной войне, возвращались домой и становились священниками. Пулеметчик Коноплев после войны стал митрополитом Алексием. Борис Крамаренко, кавалер орденов Славы, в послевоенное время посвятил себя Богу, отправившись в церковь под Киевом и став диаконом.


 Архимандрит Алипий

Архимандрит Алипий, наместник Псково-Печерского монастыря, принимавший участие в битве за Берлин и получивший орден Красной звезды, так рассказывает о своем решении податься в священнослужители: «На этой войне я увидел столько ужаса и кошмара, что постоянно молил Господа о спасении и дал ему слово стать батюшкой, выжив в этой страшной войне».

Архимандрит Леонид (Лобачев) одним из первых добровольно попросился на фронт и прошел всю войну, заслужив звание старшины. Количество полученных медалей внушает уважение и говорит о его героическом прошлом во время войны. Его наградной список содержит семь медалей и орден Красной Звезды. После победы священнослужитель посвятил свою дальнейшую жизнь русской церкви. В 1948 году его направили в Иерусалим, где он первым стал руководить Русской Духовной Миссией.

Святой епископ-хирург


Незабвенна героическая отдача всего себя на благо общества и спасение умирающих епископа Русской Православной Церкви Луки. После университета, еще не имея церковного сана, он успешно работал земским врачом. Войну встретил в третьей по счету ссылке в Красноярске. В то время тысячи эшелонов с ранеными отправлялись в глубокий тыл. Святитель Лука делал сложнейшие операции и спас множество советских бойцов. Его назначили главным хирургом эвакуационного госпиталя, и он консультировал всех медицинских работников Красноярского края.

По окончанию срока ссылки святитель Лука получил сан архиепископа и стал возглавлять Красноярскую кафедру. Высокое положение не помешало ему продолжать благое дело. Он, как и прежде, оперировал больных, после операции делал обход раненых и консультировал врачей. Наряду с этим успевал писать медицинские трактаты, проводить лекции и выступать на конференциях. Где бы он ни находился, на нем всегда была неизменная ряса и клобук священника.

После переработки и дополнения «Очерков гнойной хирургии», в 1943 году было опубликовано второе издание знаменитого труда. В 1944 году архиепископа перевели на Тамбовскую кафедру, где он продолжил лечить раненых в госпитале. После окончания войны святитель Лука был удостоен медали «За доблестный труд».

В 2000 году решением Православной Епархии арх-п Лука был причислен к лику святых. На территории саратовского медуниверситета идет возведение церкви, которую планируется освятить во имя святого Луки.

Помощь фронту

Священнослужители и православные люди не только героически воевали на поле боя и лечили раненых, но и оказывали Советской Армии материальную помощь. Батюшки собирали средства на нужды фронта и покупали необходимое оружие и технику. 7 марта 1944 года 516-му и 38-му танковым полкам было передано сорок танков Т-34. Торжественным вручением техники руководил митрополит Николай. Из подаренных танков была укомплектована колонна им. Дмитрия Донского. Сам Сталин объявил духовенству и православным людям благодарность от Красной Армии.

Объединившись с народом, православная наша церковь проводила божественные литургии в честь павших героев и молилась за спасение русских войнов. После службы в храмах устраивались совещания с христианами, и обсуждалось, кому и как могут помочь русская церковь и мирные жители. На собранные пожертвования священнослужители помогали детям-сиротам, оставшимся без родителей, и семьям, потерявшим кормильцев, отправляли на фронт посылки с необходимыми вещами.

Прихожане из Саратова смогли собрать средства, которых хватило на постройку шести самолетов марки «Александр Невский». Московская епархия за три первых года войны собрала и сдала на нужды фронта пожертвований на 12 миллионов рублей.

В годы Великой Отечественной войны власти впервые за годы своего правления разрешили русской церкви провести крестный ход. На праздник Великой Пасхи во всех крупных городах православные люди собрались вместе и совершили великое Крестное шествие. В пасхальном послании, написанном митрополитом Сергием, были следующие слова:

«Не свастика, а Крест призван возглавить нашу христианскую культуру, наше христианское жительство».


Прошение о совершении крестного хода было подано маршалу Жукову ленинградским митрополитом Алексием (Симанским). Под Ленинградом шли ожесточенные бои, и существовала угроза взятия города фашистами. По чудесному совпадению день Великой Пасхи 5 апреля 1942 года совпал с 700-летием со дня поражения немецких рыцарей в Ледовом побоище. Битвой руководил Александр Невский, впоследствии причисленный к лику святых и считающийся покровителем Ленинграда. После совершения крестного хода поистине случилось чудо. Часть танковых дивизий группы «Север» по приказу Гитлера была переброшена на помощь группе «Центр» для нападения на Москву. Жители Ленинграда оказались в блокаде, но зато враг не проник в город.

Голодные блокадные дни в Ленинграде не прошли даром как для мирных жителей, так и для духовенства. Наряду с рядовыми ленинградцами от голода умирали священнослужители. Восемь клириков Владимирского собора не смогли пережить страшную зиму 1941-1942 года. Регент Никольской церкви умер прямо во время службы. Митрополит Алексий всю блокаду провел в Ленинграде, но его келейник инок Евлогий умер голодной смертью.

В некоторых церквях города, имеющих подвальные помещения, устраивались бомбоубежища. Александро-Невская лавра отдала часть помещений под госпиталь. Не смотря на тяжелое голодное время, в церквях ежедневно проводились божественные литургии. Священнослужители с прихожанами молились за спасение солдат, проливающих кровь в жестоких боях, поминали безвременно ушедших войнов, просили Всевышнего быть милостивым и даровать победу над фашистами. Вспомнили молебен 1812 года «в нашествие супостатов», и каждый день включали его в службу. Некоторые богослужения посещали командиры Ленинградского фронта вместе с главнокомандующим маршалом Говоровым.

Поведение ленинградского духовенства и верующих стало поистине гражданским подвигом. Паства и священники объединились и вместе стойко переносили тяготы и лишения. В городе и северных пригородах находилось десять действующих приходов. С 23 июня церкви объявили о начале сбора пожертвований на нужды фронта. Из храмов были отданы все средства, находящиеся в запасе. Расходы на содержание церквей сократили до минимума. Богослужения проводились в те моменты, когда в городе не было бомбежек, но независимо от обстоятельств, совершались ежедневно.

Тихий молитвенник


Тихая молитва преподобного Серафима Вырицкого в дни войны не прекращалась ни на минуту. С первых дней старец пророчил победу над фашистами. Он молился Господу о спасении нашей страны от захватчиков день и ночь, в своей келье и в саду на камне, поставив перед собой образ Серафима Саровского. Предаваясь молитве, он провел многие часы, прося Всевышнего увидеть страдания русского народа и спасти страну от врага. И чудо свершилось! Пусть и не быстро, прошло четыре мучительных года войны, но Господь услышал тихие мольбы о помощи и послал снисхождение, даровав победу.

Сколько людских душ было спасено благодаря молитвам незабвенного старца. Он являлся соединяющей нитью между русскими христианами и небесами. Молитвами преподобного был изменен исход многих важных событий. Серафим в начале войны предсказал, что жителей Вырицы минуют беды войны. И на самом деле, ни один человек из поселка не пострадал, все дома остались целы. Многие старожилы помнят удивительный случай, произошедший во время войны, благодаря которому церковь Казанской иконы Пресвятой Богородицы, расположенная в Вырице, осталась невредимой.

В сентябре 1941 года немецкие войска интенсивно обстреливали станцию Вырица. Советское командование решило, что для правильной наводки фашисты используют высокий купол церкви и решили подорвать ее. Команда подрывников во главе с лейтенантом пошла в поселок. Подойдя к зданию храма, лейтенант приказал бойцам ждать, а сам пошел в здание для ознакомительного осмотра объекта. Через некоторое время из церкви послышался выстрел. Когда бойцы вошли в храм, они нашли там бездыханное тело офицера и лежащий рядом револьвер. Солдаты в панике покинули поселок, вскоре началось отступление, и церковь Промыслом Божьим осталась целой.

Иеромонах Серафим до принятия сана был известным купцом в Петербурге. Приняв монашеский постриг, он стал во главе Александро-Невской лавры. Православный народ очень почитал священнослужителя и со всех концов страны ехал к нему за помощью, советом и благословением. Когда старец переехал в 30-е годы в Вырицу, поток христиан не уменьшился, и люди продолжали посещать духовника. В 1941 году преподобному Серафиму было 76 лет. Состояние здоровья преподобного было не важным, он не мог самостоятельно ходить. В послевоенные годы к Серафиму хлынул новый поток посетителей. Многие люди в годы войны потеряли связь со своими близкими и, при помощи сверхспособностей старца, хотели узнать об их местонахождении. В 2000 году православная церковь причислила иеромонаха к лику святых.

 

Возможно, будет полезно почитать: