"неправильный" миллионер иннокентий сибиряков. Иркутянин-святогорец Иннокентий (Сибиряков)

12 ноября 2010 года исполняется 150 лет со дня рождения схимонаха Иннокентия, известного русского миллионера и благотворителя, ставшего на путь иноческого подвига и завершившего свой земной путь на Святой Горе Афон.

Иннокентий Михайлович Сибиряков…

Некогда этот замечательный сын Отечества заставил говорить о себе всю Россию. Но к глубокому сожалению, после революции его имя было незаслуженно забыто. И неудивительно. Потомственный золотопромышленник, миллионер, близкий знакомый многих выдающихся литераторов и ученых России второй половины XIX века, щедрый благотворитель и меценат, он в расцвете лет раздает все свое состояние на нужды благотворительных заведений и Православной Церкви, покидает мир, принимает монашеский постриг и скрывается в молитвенную тишину Святой Афонской горы. О людях с такой судьбой в безбожное лихолетье не вспоминали.

Теперь время другое, а жизнь Иннокентия Михайловича Сибирякова (1860 – 1901) вмещает в себя те глубину и высоту, которые просятся не в рядовые биографические очерки, а в жизнеописания и, без преувеличения можно сказать, достойны житийных сводов. Хотя внешне и может показаться, что биография Иннокентия Михайловича Сибирякова не отличается яркостью и значительностью событий, ведь главное ее содержание – почти беспрерывный и преизобильный поток его благодеяний людям. Но именно этими дарами щедрой и чуткой души был интересен Иннокентий Сибиряков и своим современникам, этим интересен миллионер-монах и нам, потомкам. Тем более что немало адресов его благотворительности сохранилось до наших дней, а сам он удостоился великой милости Божией, о чем еще будет сказано.

Родился Иннокентий Михайлович Сибиряков в Иркутске, 30 октября по церковному календарю, 1860 года в семье купца I-й гильдии, потомственного почетного гражданина (было и такое сословие в дореволюционной России) Михаила Александровича Сибирякова. Мать Иннокентия Михайловича Варвара Константиновна происходила из купеческой семьи Трапезниковых. Иркутские купеческие роды Сибиряковых и Трапезниковых были известны всей Сибири. Основными источниками дохода этих семей были золотопромышленность и пароходства.

Семья Сибиряковых ведет свое начало от Афанасия Сибирякова, известного с XVII века, выходца из Устюжского уезда Архангельской губернии. Характерными чертами как Сибиряковых, так и Трапезниковых были их церковное благочестие и благотворительность. Представители, как той, так и другой семей щедро жертвовали на строительство и благолепие иркутских храмов, верно понимая, что главное народное достояние надо приносить Богу. Являлись они и попечителями различных богоугодных заведений.

Отец И.М. Сибирякова Михаил Александрович считается первооткрывателем золотых месторождений в бассейне реки Бодайбо, входящих в Ленский золотоносный район, и основателем города Бодайбо, важного центра золотодобычи России и в наши дни.

В семье Михаила Александровича и Варвары Константиновны Сибиряковых было много детей, но совершенного возраста достигли шестеро. Из них – три дочери и три сына. Двадцати лет от роду скончалась Антонина, в замужестве Кладищева. Почти все дети М.А. Сибирякова, за исключением старшего сына Александра, известного своей активной деятельностью по освоению Северного морского пути, проживали в столице России. Иннокентий Михайлович был младшим из братьев Сибиряковых. Средний брат Константин в свои годы был близок с кругом писателей-разночинцев, также много благотворил.

Старшая сестра Сибиряковых Ольга была замужем за князем Вяземским. Младшая сестра Анна долгие годы семьи не имела, о ее замужестве имеются разноречивые сведения. О том, где и как сложились судьбы Константина, Ольги и Анны Сибиряковых сведений в распоряжении автора статьи не имеется. Известно лишь о старшем брате: Александр Михайлович Сибиряков доживал свой век в Ницце на пенсию шведского короля, которая была назначена ему за заслуги перед географической наукой. В Ницце он и похоронен.

Иннокентий Сибиряков, получив начальное образование дома, учился в Иркутском реальном училище, преобразованном на последнем году учебы Иннокентия Михайловича в Промышленное училище. Здесь он освоил курсы точных наук. В семь лет оставшийся без матери (Варвара Константиновна умерла сорокалетней), а в четырнадцать – без отца, Иннокентий Сибиряков в 1875 году оказался в Петербурге под присмотром брата Константина. В столице Иннокентий Михайлович Сибиряков поступил в частную гимназию Ф.Ф. Бычкова с правами казенной, которую и закончил в 1880 году. В год приезда в Санкт-Петербург здание гимназии было выкуплено на имя И.М. Сибирякова, отремонтировано и перестроено. Домовладельцем этого здания Иннокентий Михайлович оставался почти двадцать лет, давая возможность существовать учебному заведению в этих стенах. Это здание, к счастью, сохранилось до наших дней. Оно располагается недалеко от Московского вокзала по адресу Лиговский проспект, дом 1.

Свой петербургский дом и 200 тысяч рублей наличными И.М. Сибиряков перед уходом в монастырь подарит любимому учителю университетской поры известному ученому-физиологу П.Ф. Лесгафту. Петр Францевич, в свою очередь, на вырученные за дом средства построит в Петербурге здание Биологической лаборатории (сохранилось), где и разместится учебное заведение по подготовке специалистов по физической культуре. Биологическая лаборатория стала основой современной Академии физической культуры имени П.Ф. Лесгафта. Так имя Иннокентия Сибирякова связано с бурным ростом в России интереса к физической культуре и спорту: от Иннокентия Сибирякова получил П.Ф. Лесгафт материальную возможность для реализации своих идей.

Здесь следует упомянуть и о других высших учебных заведениях Петербурга, существование и возникновение которых связано с пожертвованиями Иннокентия Михайловича Сибирякова. Это Высшие женские Бестужевские курсы (в настоящее время их здания, построенные и приобретенные при помощи и И.М. Сибирякова, находятся в составе Санкт-Петербургского государственного университета) и Первый женский медицинский институт, ныне Медицинский университет им. П.И. Павлова, на строительство которого Иннокентий Сибиряков пожертвовал 50 тыс. рублей.

Щедрость, как характерная черта личности Иннокентия Михайловича Сибирякова, проявилась в нем очень рано. Он стал благотворить уже с гимназической скамьи, помогая своим сверстникам получить образование. И вот что примечательно! Получив в наследство после смерти отца всего около 900 тыс. рублей, постоянно и помногу благотворя, Иннокентий Сибиряков при уходе из мира имел состояние в десять миллионов рублей! Вот уж воистину, не оскудевает рука дающего!

Иннокентий Михайлович Сибиряков стремился получить образование и приложил к этому много усилий. В 1880-м году он поступил на естественно-математическое отделение Санкт-Петербургского Императорского университета, затем переводился на юридический факультет. По состоянию здоровья несколько раз прерывал учебу, уезжал на лечение. Пытаясь получить частные уроки, Иннокентий Михайлович столкнулся с тем, что профессора, к которым студент обратился за помощью, стали назначать ему немыслимые даже по столичным меркам гонорары, зная, что имеют дело с капиталистом. Этот факт, как сообщают современники и знакомцы Иннокентия Сибирякова, оттолкнул его как от университета, так и от науки.

Оставшись в университете вольнослушателем, Иннокентий Михайлович поступает на надомные курсы П. Ф. Лесгафта, а также учится частным образом у историка В.И. Семевского. Здесь он и накапливает знания, позволившие современникам называть Иннокентия Сибирякова просвещенным благотворителем. Много времени Иннокентий Михайлович Сибиряков уделял и самообразованию, собрал большую библиотеку по Сибири, в которой были и редкие издания. К сожалению, дальнейшая судьба этой библиотеки пока неизвестна. Большинство средств, которые в свои молодые годы расходовал И.М. Сибиряков на благотворительность, уходили на поддержку образовательных, научных и литературных проектов. В 26 лет он имел 70 личных стипендиатов, которые учились в России и в Европе. Особенно он старался помогать землякам и часто поддерживал проекты, связанные с Сибирью.

Около 30тыс. руб. было истрачено Иннокентием Михайловичем на устройство библиотек и музеев в городах Сибири (Минусинск, Томск, Барнаул, Ишим, Ачинск, Красноярск и др.). Некоторые исследователи пишут о том, что все города Сибири обязаны созданием публичных библиотек именно Иннокентию Сибирякову. 6 тыс. руб. выделено им на расширение музея Восточно-Сибирского отдела Русского географического общества в Иркутске. 10 тыс. руб. пожертвовал Иннокентий Михайлович на экспедицию Императорского Русского Географического общества в Сы-Чуань и столько же на Якутскую этнографическу. экспедицию, вошедшую в историю географической науки под названием «Сибиряковской». Более 600 тыс. руб. истратил И.М. Сибиряков на издание книг научного и культурного содержания. Некоторые из них следует перечислить. Это «Сибирская библиография» в трех томах В. И. Межова и его же «Русская историческая библиография»; «Сибирские инородцы, их быт и современное положение» Н. М. Ядринцева и его же «Сибирь как колония…»; «Историческое обозрение Сибири» в двух томах П.А. Словцова, «Рабочие на сибирских золотых промыслах» В. И. Семевского и другие. Эти книги вряд ли бы увидели свет без попечения Иннокентия Михайловича.

В трудные для русского народа голодные годы (1891 – 1892) золотопромышленник выделял огромные средства для закупки хлеба, финансировал санитарные отряды и организовывал разнообразную помощь в голодающих поселениях Тобольского края (известно, что с этой целью Иннокентий Сибиряков лично выезжал в Курган), щедро помогал переселенцам из центральных губерний России в Сибирь и на Дальний Восток…

Иннокентий Михайлович Сибиряков говорил своим друзьям: «Я обладаю богатством. Как это случилось, думал я, что в моих руках скопились такие средства, которыми могли бы прокормиться тысячи людей? Не есть ли это средства, случайно попавшие ко мне, достояние других людей, искусственно перешедшее в мои руки? И я нашел, что это действительно так, что мои миллионы – это результат труда других лиц, и чувствую себя не правым, завладев их трудами». Подобные размышления побуждают И. М. Сибирякова выделить капитал в сумме 420 тыс. рублей для выдачи пособий рабочим, получившим увечья на приисках Якутской области и семьям погибших. И это далеко неполный перечень его благодеяний для Сибири, для родного Иркутска.

Великодушие и сердечность благотворителя не могли не сказаться на духовных запросах Иннокентия Сибирякова, сделало его чутким к делу Божией правды на земле. Окончательно духовные очи Иннокентия Михайловича Сибирякова раскрылись после посещения им Европы. Ознакомившись с главными центрами европейской науки и культуры, за внешними успехами так называемого прогресса русский душою капиталист рассмотрел главное – безудержную страсть европейского общества к наживе. Он, будучи сам миллионером, тем не менее, всю свою жизнь искал духовного и нравственного совершенства, все в своей жизни подчинил именно этой цели. Об Иннокентии Михайловиче Сибирякове сто лет назад писали его почитатели: «Цель всей его жизни заключалась в служении истине, добру, в стремлении к идеалу».

Вернувшись в Россию в начале 90-х годов XIX столетия, Иннокентий Михайлович Сибиряков, увлекавшийся до этого толстовскими идеями и разделявший радикальные взгляды по преобразованию России, резко поворачивается лицом к православной духовной традиции. Начинается новый этап в жизни выдающегося сына Сибири, который вступает на путь подготовки к монашескому подвигу. Размах его благотворительности этого времени мало с кем сравним. Сибиряков начинает принимать всех нуждающихся у себя на дому. Порой к Иннокентию Михайловичу приходило в сутки до четырехсот человек. Позднее он учредил специальное бюро по оказанию помощи ближним. С какими только просьбами не обращались к нему, и он старался удовлетворить каждую нужду! Жертвовал Иннокентий Михайлович уже не только на учебу и обзаведение своим делом, но и на лечение, на приданое, на похороны, обеды и т. д.

В начале девяностых годов Иннокентий Сибиряков возвращается к религиозному образу жизни. Его паломничества по православным монастырям и храмам Петербурга и окрестностей, его щедрые пожертвования на нужды Церкви вызывают недоумение у прежнего окружения И.М. Сибирякова, а вслед за этим недобрые слухи, неприятие и даже гонение. В 1894-1895 годах заинтересованные в присвоении его миллионов лица предприняли попытку взять капиталы Иннокентия Михайловича под арест. С этой целью он был объявлен безумным, а в вину благотворителю вменили «безрассудную расточительность» на помощь Православной Церкви и ближнему. Но это, свыше попущенное будущему иноку испытание, закончившееся полным оправданием И.М. Сибирякова, привело его к бесповоротному решению об оставлении мира. Губернскими комиссиями 1894 и 1895 годов миллионер был полностью оправдан, капитал ему был возвращен, и золотопромышленник переходит жить на подворье Свято-Андреевского скита под покровительство своего духовного отца иеромонаха, позднее архимандрита Давида (Мухранова). В течение двух лет Иннокентий Михайлович Сибиряков проходит монастырский искус и сворачивает свои дела, обильно жертвуя имеющееся имущество и наличные средства.

В эти годы совместно с рядом единомышленников Иннокентий Сибиряков устраивает на Васильевском острове при Первом реальном училище придел Святителя Иннокентия Иркутского в храме Александра Невского. А в 1896 г. со святым праведным Иоанном Кронштадтским он учреждает при приходе петербургских выходцев из Сибири Православное братство во имя святителя Иннокентия Иркутского, жертвуя на его деятельность крупную сумму.

Незадолго до принятия пострига Иннокентий Михайлович дарит свою дачу в Райволо (ныне Рощино) на создание приюта для девочек и прекрасный дом на сорок комнат с лесными угодьями в 98 гектаров Линтульской женской общине. Валаамский монастырь в том же, 1896 году, получил от Иннокентия Сибирякова 10 тыс. рублей на постройку Воскресенского скита в Никоновой бухте. Обильные пожертвования получали и другие обители России. Так за Угличским женским Богоявленским монастырем было закреплено прежде арестованное пожертвование Иннокентия Михайловича Сибирякова в 147 тыс. рублей. На его средства был построен и Свято-Троицкий Николо-Уссурийский мужской монастырь в Приморском крае. Полного списка пожертвований Иннокентия Сибирякова пока не существует и вряд ли когда-либо будет существовать, так как благотворитель любил творить милостыню в тайне.

В эти годы на средства Иннокентия Михайловича сооружаются корпуса Санкт-Петербургского подворья Русского Свято-Андреевского скита на Афоне, а в самом скиту разворачивается строительство грандиозного – на пять тысяч молящихся – собора Апостола Андрея Первозванного, размеры, архитектура и убранство которого и по сей день поражают паломников на Святую Гору.

Позднее в скиту был выстроен и четырехэтажный больничный корпус с тремя храмами: Святителя Иннокентия Иркутского; Благовещения Пресвятой Богородицы; Целителя Пантелеимона и Преподобного Серафима Саровского со Всеми Святыми Бессребрениками. За стенами скита, неподалеку от него, среди леса, для архимандрита Давида (Мухранова) и Иннокентия Сибирякова была устроена добротная каменная келья с храмом в честь Великомученицы Варвары, Преподобного Михаила Клопского и Преподобного Давида Солунского – небесных покровителей земных и духовного родителей Иннокентия Михайловича.

В 1896 году, в праздник Покрова Пресвятой Богородицы, после двухлетнего искуса Иннокентий Михайлович Сибиряков принял постриг в первый ангельский чин на подворье Свято-Андреевского скита в Петербурге и в тот же день уехал на Афон. В течение полутора лет он еще дважды приезжал в Россию по нуждам своего духовного отца. В это время на средства о. Иннокентия при 7-й гимназии Санкт-Петербурга устраивается церковь Святителя Николая на 700 человек, оснащенная электричеством, что по тем временам было великим новшеством. Через архимандрита Давида совершено иноком Иннокентием и множество других великих и малых благодеяний.

В 1898 году Иннокентий Сибиряков был пострижен на Афоне в мантию с именем Иоанн в честь Иоанна Предтечи, а через год – в схиму с возвращением ему имени Иннокентий с тем же небесным покровителем. Неоднократно схимнику Иннокентию предлагали рукоположение, но он отказался, считая себя недостойным священного сана. В 1900 году, летом, в Свято-Андреевском скиту состоялось торжественное освящение собора Апостола Андрея Первозванного, на котором рядовым иноком присутствовал и схимонах Иннокентий Сибиряков – главный ктитор-жертвователь на этот дивный храм, строительство которого обошлось почти в два миллиона рублей.

Через год схимонах Иннокентий, душа которого дозрела до житницы небесной, заболел и 6 ноября 1901 года после соборования и причастия скончался кончиной праведника. Он исполнил на земле не только дела беспримерной благотворительности, но и понес труды по преображению души в новую тварь . Замечательно, что этому – самому главному – делу на земле послужили и капиталы Иннокентия Михайловича Сибирякова, истраченные так богоугодно. А в том, что такое преображение состоялось, у афонских иноков сомнений нет. По афонскому обычаю сохранять главы умерших на Афоне иноков и паломников, в костнице Свято-Андреевского скита хранится на почетном месте рядом с главами основателей скита и глава схимонаха Иннокентия. Она имеет янтарно-медовый цвет, что по афонскому преданию говорит об особой посмертной участи ее обладателя: считается, что владелец такой главы не только спас свою душу, но и особо угодил Богу.

Жизнь и подвиг миллионера, благотворителя, схимника Иннокентия Михайловича Сибирякова – удивительный пример для людей состоятельных, подтверждающий наглядно учение Православной Церкви о том, что «ничто так не уподобляет человека Богу, как благотворение». Пример и обнадеживающий, и путеводный, способный вдохновить на добрые дела от чистого сердца многих и в наши дни.

Почитатели схимонаха Иннокентия собирают материалы о жизни, благотворительных делах и монашеских подвигах Иннокентия Сибирякова. В газетах, журналах, на Интернет сайтах публикуются статьи о миллионере-монахе, как называли схимника при жизни. В 2005 и в 2010 годах вышли в свет книги, посвященные выдающемуся русскому благотворителю*. Возвращение имени Иннокентия Михайловича Сибирякова в историческую память России состоялось.

* Т.С. Шорохова . Благотворитель Иннокентий Сибиряков. СПб. Издательство Санкт-Петербургского государственного университета. 2005.

Ибо мудрость мира сего есть безумие пред Богом.
(1 Кор. 3: 19)

В 1867 году в Женеве Ф.М. Достоевский начал работу над одним из своих самых выдающихся произведений, о котором писал племяннице Софье Ивановой: «Идея романа - моя старинная и любимая, но до того трудная, что я долго не смел браться за нее… Главная мысль - изобразить положительно прекрасного человека… Труднее этого нет ничего на свете, а особенно теперь. На свете есть одно только положительно прекрасное Лицо - Христос, так что явление этого безмерно, бесконечно прекрасного Лица, уж конечно, есть бесконечное чудо. Всё Евангелие Иоанна в этом смысле; он всё чудо находит в одном воплощении, в одном появлении прекрасного». Роман получил название «Идиот», что в переводе с греческого означает «отдельный, обособленный человек».

Через полтора года произведение публикуется в журнале «Русский вестник», и мир узнаёт о «бедном рыцаре» князе Льве Мышкине. А еще через несколько лет в Санкт-Петербурге началась забавная история. Светские собрания всполошили диковинные слухи: в одну из частных гимназий с правами казенной поступает некий пятнадцатилетний ученик, который в тот же год ее выкупает и фактически заново перестраивает. Как выяснилось, история случилась в действительности: классическая гимназия статского советника Федора Бычкова (по адресу Лиговка, д. 1) в связи с постигшими ее чрезвычайными финансовыми трудностями перешла во владение молодого представителя старинного купеческого рода из Иркутска - он оставался ее домовладельцем еще почти 20 лет. За это время в определенных кругах он снискал славу сумасшедшего, получив прозвище «робкий иркутский купчик». Другие почитали его за добросердечного бессребреника и «просвещенного благотворителя».

В любом случае анекдоты, как он «сорил» деньгами, употребляя их на благотворительность, еще долго ходили не только по светским квартирам, но и по задворкам петербуржского общества. Его педагог, известный профессор-физиолог П.Ф. Лесгафт, которому он потом завещал 350 000 рублей вместе со зданием гимназии, писал о своем подопечном следующее: «Точно так же он не хотел проводить эгоистическую жизнь, окружаясь всеми земными удобствами и удовлетворениями; он жил при самых скромных условиях, и по мере его знакомства с жизненными формами… он становился строже к себе и все более старался избегать всяких телесных развлечений и прихотей. Чуткий ко всему окружающему, он стал верить человеческим нуждам и страданиям и помогать всем к нему обращающимся».

Если внимательно присмотреться к поведению и поступкам молодого человека, то легко заметить, что «робкий иркутский купчик» как будто сошел со страниц романа Ф.М. Достоевского «Идиот». И пусть, в отличие от нищего князя, он был богатейшим наследником сибирских золотопромышленников, их роднило совсем другое. Лейтмотивом жизни «просвещенного благотворителя» стала главная мысль романа, выраженная самим Мышкиным: «Сострадание есть главнейший и, может быть, единственный закон бытия всего человечества».

«Если вы чувствуете подле себя нищету, будучи сами богаты, то вам как-то становится не по себе»

В 1890-х годах молодой сибиряк снимал скромную квартирку на Гороховой улице, экипаж не заводил, пользовался извозчиком, при этом в буквальном смысле всем раздавал деньги. Сперва он регулярно помогал друзьям-студентам, а со временем молва о его небывалой щедрости разошлась по всему Петербургу, и к его квартире выстраивались огромные очереди разноперого люда. Иногда он принимал по несколько сот человек в день, никому не отказывал и давал каждому ровно столько, сколько у него просили. Среди ходоков встречались не только обездоленные горемыки, нищие, вдовы и сироты, но и промотавшиеся картежники, бражники с перепоя и нечистые на руку пройдохи. Случалось, даже молодые невесты приходили к нему за приданым, и он никому не отказывал. «Жизнь наша красна бывает лишь тогда, - говорил он, - когда всё нам улыбается вокруг… Но если вы чувствуете подле себя нищету, будучи сами богаты, то вам как-то становится не по себе».

По словам , «благочестие не состоит из подаяния милостыни, а в сердечном участии». Поэтому в руках «робкого купчика» деньги были не более чем инструментом любви. И нет сомнений, будь Мышкин с достатком, его средства также раздавались бы направо и налево. Так что Федору Михайловичу не было нужды одаривать своего князя миллионами, и без того его детское благочестие и всеохватывающее «сердечное участие» освещают весь сюжет романа.

Что касается молодого сибиряка, то и его сострадание не было избирательным: «Просящему у тебя дай, и от хотящего занять у тебя не отвращайся» (Мф. 5: 42). Сам он говорил: «Если просят, значит нужно: если можно дать, то есть если имеются средства, то и нужно дать, не производя розыска». Обоим героям дано было познавать мир через любовь, через «сердечное участие», о чем в романе писал Ф.М. Достоевский: «Бросая ваше семя, бросая вашу “милостыню”, ваше доброе дело в какой бы то ни было форме, вы отдаете часть вашей личности и принимаете в себя часть другой; вы взаимно приобщаетесь один к другому; еще несколько внимания, и вы вознаграждаетесь уже знанием, самыми неожиданными открытиями».

Как это часто бывает, среди нуждающихся и выпрашивающих у щедрого благодетеля лепту нашлись и те, кто не устоял перед искушением злой завистью. Пресловутая «скорбь о благополучии ближнего», «порча жизни» и «поругание природы», как называл это чувство святитель Василий Великий, в душах жадных злопыхателей рождала клевету, которая зловонными ручьями растекалась по Петербургу. Увлеченные набирающим силу в русском обществе «шатанием умов» студенты-народники бессовестно упрекали своего благодетеля в недостатке жертв для всеобщего блага, а сам градоначальник Виктор фон Валь, до которого дошли слухи о щедром миллионере, в свою очередь подозревал его в поддержке тайных революционных организаций.

Однажды в 1894 году при входе в Знаменскую церковь молодой человек положил на книжку стоявшей на паперти монахини серебряный рубль. Привыкшая получать мелочь, она так поразилась щедрости незнакомого барина, что, упав на колени перед иконой, стала в полный голос на весь церковный двор благодарить Бога за милость. Тогда растроганный прихожанин спросил у монахини ее адрес и из какой она обители, а на следующий день явился к ней в одно из столичных подворий и передал бумажный сверток. Внутри была наличность в размере 147 000 рублей. Пересчитав деньги, монахиня пришла в ужас. Заподозрив неладное, она поспешила в полицейский участок и донесла на молодого барина.

На него завели дело по подозрению в душевном расстройстве, а также в возможном финансировании революционных кружков и собраний. В ходе следствия вскрылись любопытнейшие факты его жизни. Участию в политическом подполье весьма странный молодой человек уже в свои 25 лет предпочел активную деятельность в качестве почетного жертвователя и члена ряда благотворительных и попечительских обществ. Он не жалел средств на учебные и научные проекты, издавал массу учебников, книг и журналов, выделял баснословные суммы на открытие библиотек по всей Российской империи.

Мало того, еще будучи студентом, он активно участвовал в строительстве Санкт-Петербургского университета, первого Женского медицинского института и Бестужевских высших женских курсов. На свои деньги чудак возводил общежития для студентов и утверждал для них стипендии. В 26 лет он лично содержал 70 стипендиатов, учившихся в России и Европе. Особенное внимание он уделял землякам из Сибири и часто поддерживал проекты, связанные с родным краем. Среди его многочисленных инициатив - несколько этнографических экспедиций в Сибирь и на Дальний Восток, строительство одного из залов Русского географического общества, театр в Иркутске, народный дом в Барнауле и многое другое. Кроме того, он учредил капитал в 420 000 рублей для пособий и пенсий рабочим своих золотых приисков. Баснословные суммы, исчисляемые миллионами, уходили на строительство приютов, богаделен, больниц, церквей и монастырей по всей России. Молодой человек жертвовал средства на устройство библиотек в Ишиме, Красноярске, Нерчинске, Ачинске, Кургане. И это далеко не полный перечень его благодеяний, которые он творил втихомолку. Благо что его доходы стабильно приумножались.

Когда всплыли все эти подробности, его попытались обвинить в невменяемости и бесконтрольном расточении средств, после чего назначили психиатрическую экспертизу. Как тут не вспомнить слова лакея Епанчиных, характеризующие Льва Мышкина: «Князь просто дурачок и амбиции не имеет…» А сам сибирский «безумец» рассуждал таким образом: «Как человек пуст в своей жизни, как ничтожны все его потребности, обусловленные одной наживой; как жадно всё человечество в своем стремлении к богатству! Но что оно нам приносит… Одно грустное разочарование. Вот я - миллионер, мое “счастье” должно быть вполне закончено. Но счастлив ли я? Нет. Всё мое богатство в сравнении с тем, чего жаждет душа моя, есть ничто, пыль, прах…»

Не исключено, что подобные рассуждения подтолкнули суд подвергнуть его повторной психиатрической экспертизе. К счастью, в обоих случаях медики засвидетельствовали, что молодой человек вменяем, и дело кончилось полным оправданием подозреваемого. Мало того, в адрес градоначальника поступил строгий запрет впредь вмешиваться в его дела. По одним сведениям, за «робкого купчика» заступился обер-прокурор Святейшего Синода Константин Победоносцев, а по другим - сам император Александр III, который незадолго до своей смерти удостоил сибирского благотворителя личной встречи.

Побуждаемый душевными склонностями, он проводил в жизнь правило: просящему дай - и прослыл безумцем

Спустя время с этим судебным процессом ознакомился председатель Петроградской губернской ученой архивной комиссии историк Михаил Константинович Соколовский, и вот какую он дал оценку тем событиям: «Общество не удивлялось бы, если бы он преподносил жемчуг и бриллианты сомнительным певичкам, если бы он строил себе дворцы во вкусе Альгамбры, накупал картин, гобелены, севр и сакс или в пьяном виде разбивал зеркала, чтобы вызвать хриплый хохот арфянок, - всё это было бы обычно. Но он отошел от этого и, побуждаемый душевными склонностями, проводил в жизнь правило: просящему дай».

Звали этого человека Иннокентий Сибиряков, и был он одним из шести отпрысков известной и влиятельной купеческой династии. Родился 30 октября - в один день с Федором Михайловичем Достоевским, только с разницей в 39 лет. Отец Иннокентия Михаил Александрович на всю Сибирь слыл богатейшим золотопромышленником, открывшим в 1863 году богатые месторождения в бассейне реки Бодайбо. С тех пор капиталы заводов и компаний Сибирякова крепчали, а уже через 40 лет основанное им поселение получило статус города, который до сих пор остается важнейшим центром золотодобывающей отрасли России.

Достоевский создал своего знаменитого героя в 1867 году, когда Иннокентию исполнилось 7 лет. В этот же год его большое семейство постигло несчастье: скончалась матушка Варвара Константиновна. А еще через семь умер отец, оставив сиротами трех сыновей и трех дочерей. Унаследовав огромное состояние, которое регулярно приумножалось доходами от золотопромышленных товариществ, заводов, торговых предприятий и пароходств, дети один за другим перебрались в Санкт-Петербург. В столице состоятельные братья и сестры остались верными семейным купеческим традициям и развернули широкую благотворительную деятельность в самых различных сферах.

Но только самый младший, Иннокентий, на этой почве снискал славу сумасшедшего. Молодой человек мог не читать романа Достоевского и ничего не знать о его главном «бедном рыцаре». Реальную личность и вымышленного персонажа роднил образ Героя из совсем другой Книги, Чья заповедь стала смыслом жизни того и другого: «Как Я возлюбил вас, так и вы да любите друг друга» (Ин. 13: 34). Еще одно важное совпадение двух «безумцев» говорит о том, что их любовь была выстрадана Крестом, который они несли с детства. Оба терпели хроническую болезнь: Сибиряков изнемогал чахоткой, Мышкин - эпилепсией, и оба лечились в Европе.

Можно долго гадать, чья это фраза: «Отсутствие счастия в жизни гнетет мое сознание безотчетным чувством скорби, горести и отчаяния. Так чувствую я себя теперь, по возвращении в Россию. Здесь, как и везде на свете, я вижу только одни страдания людей, одни муки человеческие, одну суету мирскую. Как будто вся наша жизнь только в одном этом и состоит, как будто Господь Бог всех нас создал для одних страданий на свете и нет для человека никакой отрады, кроме печального конца - смерти… И я думаю, что все эти пытки, все мучения, все страдания суть лишь вещи благоприобретенные человеком, но не наследие Божие для нас на земле. Ведь Царствие Божие внутри нас, а мы всем этим пренебрегли и впали в отчаяние, в тоску, в ад жизни. Да, слаб, ничтожен и малодушен человек в выборе своего земного блага, личного счастья». Не сию ли тайну пытался раскрыть великий писатель? Но эти слова принадлежат Сибирякову.

А князь Мышкин в романе словно продолжает эту мысль: «Сущность религиозного чувства ни под какие рассуждения, ни под какие атеизмы не подходит; тут что-то не то, и вечно будет не то; тут что-то такое, обо что вечно будут скользить атеизмы и вечно будут не про то говорить»; «Не из одного ведь тщеславия, не всё ведь от одних скверных тщеславных чувств происходят русские атеисты и русские иезуиты, а и из боли духовной, из жажды духовной, из тоски по высшему делу, по крепкому берегу, по родине, в которую веровать перестали, потому что никогда ее и не знали!»

Последними словами схимонаха Иннокентия были: «Простите, ничего не могу сказать, кроме грехов…»

В итоге никто из наших героев в Санкт-Петербурге надолго не задержался. В расчетливом прагматичном мире они так и остались непонятыми гостями и умалишенными героями, о чем «бедный рыцарь» Лев Мышкин предрекал заранее: «В обществе я лишний». После гибели Настасьи Филипповны его душевная болезнь до крайней степени обострилась, и его вновь увезли за границу лечиться. Примерно то же самое говорили и о «робком купчике» Иннокентии Сибирякове, который в действительности раздал все свои миллионы и ушел исцелять свое «безумие» в монастырь на Святую гору Афон. Там на его средства возвели самый большой в Греции собор апостола Андрея Первозванного.

По свидетельству своих собратьев по Андреевскому скиту, «дни своей иноческой жизни он проводил, пользуясь малым отдыхом, в строгом посте и горячей слезной молитве. Он в полной мере выполнил в иночестве заповедь нестяжания и послушания беспрекословного и вполне с дерзновением мог сказать с апостолом: “Се, мы оставихом вся и вслед Тебе идохом”».

Схимонах Иннокентий закончил свои земные дни в возрасте 41 года: обострилась чахотка. Его последние слова были обращены к настоятелю, входившему в его келью: «Батюшка, простите, не могу я вас встретить как следует; ничего не могу сказать, кроме грехов».

В настоящее время в Русской Православной Церкви рассматривается вопрос о канонизации Иннокентия Сибирякова.

Иннокентий Михайлович Сибиряков (30 октября 1860, Иркутск, Российская империя - 6 ноября 1901, Афон, Греция) - русский благотворитель и меценат, иркутский купец 1-й гильдии. Брат Александра и Константина Сибиряковых. Сестры: Ольга (1846-?), Антонина (1857-1879), Анна (1863-после 1911).

Биография

Иннокентий Михайлович родился 30 октября 1860 года в день памяти Святой Мученицы Анастасии Солунской и Святого, Благоверного Царя Сербского Стефана Милютина в семье купца I-й гильдии из Иркутска. Его отец Михаил Александрович (1815 - 1874) - золотопромышленник, основатель города Бодайбо, мать Варвара Константиновна (1826? - 1863) - представительница купеческого рода Трапезниковых. Сибиряковы из поколения в поколение передавали традиции благотворительности: они всегда щедро жертвовали свои средства на храмы и монастыри, а также на поддержку малоимущих.

Дети Михаила Александровича и Варвары Константиновны Сибиряковых, воспитанные отцом и матерью в традициях православного благочестия и милосердия, по Божией милости обладали исключительной даже для русских людей широтою душ.

Образование

Начальное образование И. М. Сибиряков получил дома, затем в Иркутском реальном училище (позже - Промышленное училище) изучал курсы точных наук. В 1875 году переехал в Петербург и поступил в частную гимназию Ф. Ф. Бычкова, в этот же год здание гимназии было приобретено на имя Сибирякова, ныне здесь располагается Гимназия и реальное училище Гуревича.

В августе 1880 года Иннокентий Михайлович Сибиряков поступил на естественно-математическое отделение Санкт-Петербургского Императорского Университета, но из-за болезни прервал учёбу в начале весны 1881 года и уехал на юг в одно из имений брата Константина. Возможно, одной из причин болезни стало потрясение от убийства 1 Марта 1881 года Государя Императора Александра II. Осенью 1881 года Иннокентий вновь приступил к учёбе в университете, но вначале 1882 года опять её прервал по болезни.

В октябре 1884 года И. М. Сибиряков ещё раз поступает в Санкт-Петербургский университет, теперь на юридический факультет и учится там весь 1884/1885 учебный год. 31 октября 1885 года Иннокентий Михайлович решает перейти в разряд вольнослушателей. Таким образом, Сибиряков проучился 9 месяцев на естественнонаучном отделении физико-математического факультета и окончил первый курс юридического факультета Санкт-Петербургского университета.

По состоянию здоровья он несколько раз прерывал учёбу, а попытавшись получить частные уроки, столкнулся с тем, что профессора, зная о его финансовом положении, назначали ему немыслимые гонорары.

Помимо посещений лекций в Университете, И. М. Сибиряков становится слушателем домашних курсов выдающегося российского биолога, анатома, антрополога, врача, педагога, создателя научной системы физического воспитания Петра Францевича Лесгафта. В отличие от народников, которые теоретически «радели» о Русском Народе, но мечтали «просветить» его по лекалам западной цивилизации, П. Ф. Лесгафт был горячим российским патриотом, в кругу его педагогических идей русский патриотизм был необходимым элементом. Он считал обязательным «приучить ребенка относиться с уважением к тому, что он русский. Исторически, под влиянием немецких и французских педагогов, русский образованный человек стыдился своего русского происхождения… Германская школа - узкопатриотическая, цель её - искоренять все, что не немецкое, французская школа имеет целью внешний лоск и поверхностное образование, в Англии идея школы - приготовление „джентльмена“, полного самоуважения к таким же „джентльменам“-англичанам…».

Иннокентий Михайлович был не только богатым коммерсантом, жертвовавшим средства на поддержку научных, культурных и образовательных проектов, но часто и сам выступал их инициатором. Так, по его предложению создан и издан ряд научных трудов, не потерявших актуальности и в наше время, организована Якутская этнографическая экспедиция, которая вошла в историю географической науки как «Сибиряковская», профинансированы индивидуальные путешествия некоторых учёных и литераторов.

Иннокентий Михайлович Сибиряков родился в городе Иркутске в семье крупного золотопромышленника и капиталиста. Вся его жизнь, казалось бы, должна была определиться этим фактом. Юность в неге и роскоши не испортила его, он с детства привык своим чутким сердцем переживать и горе, и нужду других, и твердой рукой поддерживать обездоленных и отчаявшихся. Мы можем твёрдо сказать, что богатство в этом случае нашло достойного владельца. Учась в Петербургском университете, он более чем в других преуспел в науке милосердия, помогая бедным студентам окончить курс и получить достойное место. И, кто знает, скольких Раскольниковых удержала его рука и скольким она напомнила о вечных ценностях.

Надо отметить, что Сибиряковым принадлежит особое место в истории России. Купеческий род Сибиряковых был известен в Иркутске с начала XVIII века. Отец Иннокентия, Михаил Александрович, был купцом I первой гильдии, совладельцем золотых приисков, винокуренных заводов, Бодайбинской железной дороги, пароходства. Старший брат Александр наследовал капитал в 5 млн. рублей. Кроме того, он приобрёл стекольный завод, писчебумажную фабрику, создал новые предприятия: буксирное пароходство на Ангаре и Амурское общество пароходства и торговли. Александр Михайлович был меценатом, и число его благодеяний составит солидный список: 100 000 рублей на строительство Томского Университета, 50.000 рублей на учреждение в Иркутске Высшего Технического училища, 500.000 рублей на дела просвещения, 3500 - на строительство иркутского драматического театра. Открытие народных школ, обустройство Томского университета… Но главное внимание - изучению водных путей Сибири. За двадцать лет (1870-1890 годы) Сибиряков снарядил ряд экспедиций по исследованию устьев рек Печоры, Енисея, Оби, Амура, побережья Карского и Охотского морей. Самую известную экспедицию, которую финансировал Сибиряков совместно с предпринимателем О. Диксоном и королём Швеции Оскаром II, возглавлял известный полярный исследователь Норденшельд. Экспедиция должна была пройти Северо-Восточным путём. Но путь этот удалось пройти только за две навигации. «Вега» не дошла всего около 100 миль до Берингова пролива. Сибирякову пришлось отправить к месту вынужденной зимовки экспедиции спасательную команду. За это он был награждён шведским орденом «Полярная звезда». Александр Михайлович написал несколько книг о будущем Сибири. Следует сказать, что он получил прекрасное образование, окончив Цюрихский политехнический институт. Только по поводу путей сообщения Сибири Александр Михайлович написал 30 статей.

Сам Сибиряков дважды предпринимал экспедиции, целью которых было пройти водным путём от Норвегии до Енисея. Но обеим экспедициям не удалось выполнить поставленную задачу.
Таков был старший брат будущего афонского монаха, вошедший в историю освоения севера. И младший брат старался подражать ему, помогал Томскому университету, Восточно-Сибирскому отделению Российского географического общества. Высшие женские курсы получили от него в дар около 200000 руб. Иннокентий Михайлович способствовал изданию произведений многих русских классических и современных ему авторов. На его средства изданы «Сибирская библиография», «Русская историческая библиография» и др., открыта в 1887 году публичная библиотека в Ачинске, снаряжена экспедиция в Якутию.
В начале 80-ых годов в Петербурге развил бурную лекционную деятельность Петр Францевич Лесгафт. Он читал лекции по анатомии, гигиене, физиологии, и сотни слушателей стремились на эти лекции. На лекциях присутствовал бледный молчаливый чернобородый человек. 24 августа 1883 года он подошёл к Петру Францевичу и предложил ему 200000 рублей золотом на строительство ставшего затем знаменитым института. Это был Иннокентий Михайлович. Перед тем, как покинуть мир, Иннокентий Михайлович отдал 420 тыс. рублей для выдачи пособий приисковым рабочим в случае увечий и других несчастий.
Как ни странно, поездка по Европе не приближает его к западному образу жизни, но заставляет ещё увереннее двигаться по намеченному пути. «Какой поразительный контраст! Сотни богатых людей едут за границу для удовольствия; привозят домой массу багажа; нахватавшись модных мыслей, начинают сеять у себя, на родине, смуты, безбожие, анархизм, или стараются умножить и без того многие капиталы, эксплуатируя чужой труд; - Сибиряков, путешествуя по свету, учится христианской философии, открывает суету жизни, видит страдания честных, любящих Бога людей, решается идти навстречу тем, кто обездолен судьбой и, как в этом деле, так и в общении с Богом, в молитве, думает найти утешение скорбящему духу», - пишет его жизнеописатель.

«Как человек пуст в своей жизни, как ничтожны все его потребности, обусловленные одной наживой: как жадно всё человечество в своём стремлении к богатству?! Но что оно нам приносит… Одно грустное разочарование. Вот я – миллионер, моё «счастье» должно быть вполне закончено. Но счастлив ли я? Нет. Всё моё богатство в сравнении с тем, чего жаждет душа моя, есть ничто, пыль, прах…», - так говорил Иннокентий Михайлович после своего возвращения из Европы. - А между тем все человечество стремится именно к достижению богатства.При помощи своих денег я видел мир Божий - но что из всего этого прибавило к моему собственному счастью жизни? Ровно ничего. Та же пустота в сердце, то же сознание неудовлетворенности, то же томление духа… Как это случилось, думал я, что в моих руках скопились такие средства, которыми могли бы прокормиться тысячи людей? Не есть ли это достояние других людей, искусственно перешедшее в мои руки? И я нашел, что это именно так, что мои миллионы - это результат труда других лиц, и чувствую себя неправым, завладев их трудами». «Помогите, я страшно богат, - пишет он Льву Толстому, чьи издания также спонсировал с подачи брата Константина. - Чем больше я раздаю, тем больше ко мне приходит!» - ведь золото добывалось своим чередом.
С этого времени Сибиряков начинает предпочитать вояжам паломничества, больше давать денег в церкви, а поток просителей в его квартирке (весьма аскетической: адресные книги Санкт-Петербурга свидетельствуют, что он снимал квартиры, предназначенные для людей среднего достатка) становится наводнением: бывали дни, когда Иннокентий Михайлович принимал до четырехсот человек, у него почти не оставалось личного времени, и пришлось организовать особое бюро, через которое он раздал нуждающимся миллионы рублей.
Очевидец вспоминает: «Кто только из столичных бедняков не был у него в доме на Гороховой улице, кто не пользовался его щедрым подаянием, денежной помощью, превосходящей всякие ожидания! Дом его обратился в место, куда шли алчущие и жаждущие. Не было человека, которого он выпустил бы без щедрого подаяния. Были люди, которые на моих глазах получали от Сибирякова сотни рублей единовременной помощи… Сколько, например, студентов, благодаря Сибирякову, окончило в Петербурге свое высшее образование! Сколько бедных девушек, выходивших замуж, получили здесь приданое! Сколько людей, благодаря поддержке Сибирякова, взялось за честный труд!» «У Иннокентия Михайловича был период, - пишет еще один его современник, - когда он рассуждал так: “Если просят, значит, нужно: если можно дать, то есть если имеются средства, то и нужно дать, не производя розыска”». «Человек необыкновенной доброты, он никому не отказывал в поддержке, а вследствие его исключительной скромности многие из облагодетельствованных им не знали, кто пришел к ним на помощь», - свидетельствуют о благотворителе те, кто трудился рядом с ним. И снова - чего только не говорили о нем за глаза! Революционная интеллигенция полагала, что он ударился в мистицизм оттого, что понимал «недостаточность» своих жертв для народного блага, а петербургский градоначальник Валь рапортовал наверх, что, раздавая деньги бесконтрольно, он может поддержать революционеров; его обвиняли и в скупости, и в расточительности, и в религиозной экзальтации; этнограф Ядринцев, чьи издания и экспедиции Сибиряков финансировал несколькими годами раньше, не скупился на язвительные эпитеты, - и все сходились на том, что Сибиряков не может действовать самостоятельно, он постоянно находится под чужим влиянием.


Андреевский Собор-самый крупный на Афоне, вмещающий 5 тыс. человек, построен на средства Сибирякова.Сейчас он реставрируется.В начале ХХ века за грандиозные размеры его называли "Кремлем Востока"

Иннокентий Михайлович не был создан для семейного счастья: ещё в юности, его так поразила измена невесты старшего брата Александра, что он отверг для себя возможность счастливого супружества. И он с каждым шагом всё увереннее приближается к афонской цели. Видимо, именно в этот период жизни он попадает на Петербургское подворье Свято-Андреевского скита. В те годы настоятелем подворья являлся архимандрит Давид - личность необычная и весьма примечательная. Ему предстоит сыграть огромную роль в жизни Сибирякова. Мы не знаем всех подробностей этого знакомства, но именно о. Давид окончательно утверждает о. Иннокентия в намерении стать афонским монахом. Причём делает это косвенным путём, не словами, а примером. О. Давид не сразу решается стать духовником миллионера, и, тем более, не было у него стремления подтолкнуть Сибирякова к этому выбору. Наоборот, о. Давид пытается показать Иннокентию Михайловичу все сложности монашеской жизни, для чего они предпринимают совместную поездку на Афон. В ходе этой поездки произошло знаменательное событие. В Андреевском скиту 25 лет строился собор, но строительство двигалось чрезвычайно медленно за неимением средств. В таком же состоянии находилось строительство больничного корпуса с храмом святителя Иннокентия Иркутского. Не лишена интереса история, связанная с этим храмом. В 1868 году Андреевский скит посетил епископ Александр Полтавский. Братия, пользуясь таким случаем, попросила его заложить церковь во имя Казанской иконы Божией Матери. Это было совсем неудивительно, так как именно в день празднования этой иконы был открыт в 1849 году Андреевский скит. Но каково же было удивление игумена и братии, когда умудрённый большим жизненным опытом епископ, которого современники называют «славным защитником Соловецкого монастыря во время крымской кампании», вдруг отказался закладывать на этом месте храм в честь иконы Божией Матери, и положил основание храма в честь иркутского святителя. Когда же старцы стали ему возражать, то владыка сказал, что Бог пришлёт из Сибири благодетеля, соимённого этому святителю, что и сбылось, правда, намного позже. Легко догадаться, что больничный корпус с этой церковью и был вскоре воздвигнут соименным святителю благодетелем.
Но этому предшествуют весьма неприятные события в жизни сибирского мецената. Иннокентий Михайлович горячо принимает призыв Господа Иисуса Христа, отвергнутый евангельским юношей (Мф. 19, 21), и начинает с излишней поспешностью избавляться от своего богатого имения. Конечно, нам известны далеко не все благодеяния Сибирякова. Известно, например, что в один из нижегородских монастырей он пожертвовал 150.000 рублей. Казалось, деньги стали для него омерзительными и он начинает с ними титаническую борьбу, но капитал его так велик, что он не может одолеть своего противника. Это поспешность едва не приводит его к катастрофе. Однажды, войдя в Знаменскую церковь, что на углу Невского проспекта и Знаменской улицы, он протянул стоящей на паперти монахине серебряный рубль. Та, привыкшая к милостыне в несколько мелких момент, умилилась и на глазах жертвователя, опустившись на колени, стала молится перед образом Божией Матери «Знамение». Эта сцена тронула Иннокентия Михайловича, он тут же спросил у монахини, из какой она обители и где живёт в Петербурге. На следующий день Сибиряков явился по указанному адресу и передал сборщице все свои наличные деньги, которых у него оказалось на тот момент около 190 тыс. рублей. Та пришла в ужас от этой суммы и не смогла принять её беспристрастно на нужды монастыря. Возникли какие-то подозрения, и она заявила об этом случае в полицию. Дело было предано огласке, началось следствие, и, увы, родственники Иннокентия Михайловича нанесли ему тяжёлую рану, заявив о его невменяемости. Дело перешло в суд. Суд признал миллионера «в здравом уме и твёрдой памяти», и указанная сумма по праву перешла в Угличский женский монастырь. После этого Иннокентий Михайлович выбрал единственно правильный путь для своей благотворительности: он передал колоссальную сумму своему духовнику Давиду для завершения работ на подворье и на строительство собора апостола Андрея Первозванного на Афоне – 2.400.000 руб! . Вместе с тем, после такой неприятной реакции некоторых его родственников Иннокентий Михайлович твёрдо осознаёт, что монашество единственно приемлемый для него путь, и в 1894 году он поступает на Андреевское подворье в Петербурге. Родные начинают ему противодействовать с новой силой. Пытаются отвлечь его от иноческой или хотя бы удержать его в одном из российских монастырей. Но все их попытки были тщетны, и 1-го октября 1896 года, в возрасте 35 лет, Сибиряков принимает постриг в рясофор и в тот же день отправляется на Афон. Скинув мирской костюм, примеряя монашеский подрясник, он произнёс знаменательные слова: «Как хорошо в этой одежде! Нигде не давит! Слава Богу! Как я рад, что в неё оделся!». Особенно привлекает о. Иннокентия безмолвная жизнь иноков. Он ищет уединения. Возможно, на него повлиял пример известного подвижника Андреевского скита молчальника Андрея, подвизавшегося неподалёку от скита. Иннокентий берёт благословение у игумена скита и строит недалеко от скита маленькую келью с храмом в честь великомученицы Варвары и преподобного Михаила Клопского, небесных покровителей его родителей. Там он поселяется вместе со своим духовным отцом, архимандритом Давидом, с которым он теперь связан неразрывно. Поэтому ему на краткое время приходится вернуться в Петербург, так как о. Давид снова назначается настоятелем подворья. Трудно было покидать афонское уединение, но скоро его духовный наставник вновь возвращается на Афон и с ним о. Иннокентий. На этот раз уже навсегда. Там он вскоре принимает постриг в мантию с именем Иоанн, а затем и в великую схиму опять с именем Иннокентий.
На сорок первом году жизни о. Иннокентий, недолго поболев, переселился в обители вечные. Это произошло 6 ноября 1901 года. Удивительный короткий и прямой путь пришлось пройти русскому миллионеру. Братия монастыря отмечала, что на Афоне о. Иннокентий проводил строго постническую и аскетическую жизнь. Нельзя не удивляться, как человек, с детства приученный к изысканным блюдам, питался грубой монастырской пищей наравне со всеми монахами, в большинстве своём выходцами из крестьянской среды. Человек, окружённый с детства шумным светским обществом, едва ли когда-либо знавший одиночество, проводит затворническую жизнь в келье, отдавая всё своё время молитвам и чтению душеполезных книг. Это была не игра в монашество, а самое настоящее монашество в его высшем выражении. Это было не подражание древним, а древний патерик, прочитанный в наше время. Никогда и нигде не позволил себе выделиться среди остальной братии строитель одного из самых больших соборов в православном мире, вмещавшего 5.000 человек. В 1900 году совершается освящение собора, слышится множество благодарственных речей. Только не слышим мы ни одной похвалы в адрес главного ктитора-схимонаха Иннокентия. Этот человек умер для мира, и похвала чужда для его слуха. Даже о кончине его сообщали скупые телеграфные строки. И только в десятилетие кончины его воспел афонский инок, которому довелось знать этого человека.
Важно заметить, что афонская монашеская жизнь того времени знала иные примеры. Они характерны для греческих штатных (идиоритмических) монастырей. В них каждый вкладчик получал соответственную его вкладу честь. Это создавало неравенство в монашеской среде. Богатые вкладчики имели по несколько комнат, и даже своего рода прислугу из числа бедных монахов. Вся жизнь Иннокентия Михайловича была отвержением подобного неравенства. Но по его смерти братия воздала своему благотворителю достойную честь, похоронив его рядом с основателем скита иеросхимонахом Виссарионом. В сообщении о кончине бывшего миллионера в журнале Пантелеймонова монастыря «Душеполезный собеседник» прекрасно сказано словами Священного Писания: «О нём кратко и ясно можно так сказать: «…скончався вмале, исполни лета долга» (Прем. 4,13)»

В 1910 году российский журнал «Приходское чтение» писал о нем: «…Он столько сделал добра, что память о нем… останется у миллиона сибиряков» - и глубоко ошибся в прогнозе: это имя было прочно забыто в России. Видимо, сказалась не только цензура советского периода, не нуждавшаяся в «примере для капиталистов» (как его называл духовник), но и свойство человеческой психики вытеснять из сознания непонятное, не укладывающееся в привычные шаблоны. По крайней мере, «забывать» это имя стали задолго до революции: например, об освящении Андреевского собора тогда же были изданы брошюры и даже книги… но о Сибирякове в них не упоминалось. В итоге в Греции его знают и любят больше, чем в России, а на Афоне давно почитают как святого - выкопанные по афонскому обычаю кости подвижника оказались янтарно-медового цвета, что афониты считают признаком святости. Бог даст, вернется память и к нам: с подачи действующего в Санкт-Петербурге Фонда им. Иннокентия Сибирякова в мае 2009 года Комиссия по канонизации Санкт-Петербургской епархии передала документы на прославление в Священный синод.

На этом фоне уникальной выглядит фигура золотопромышленника Иннокентия Сибирякова, одного из самых богатых людей дореволюционной России. Свой огромный капитал он раздал нуждающимся.

Сумасшедший?

В советское время о Сибирякове (1860-1901 гг.) предпочитали помалкивать, ведь он был «неправильным» капиталистом. Раздал 10 млн руб. людям - в переводе с царских золотых рублей на нынешние получается как минимум 10 млрд-! Имея возможность жить в роскошном особняке, снимал небольшую квартиру. Не заводил экипаж, пользуясь извозчиком.

Ежедневно в его приёмной толпились несколько сот просителей: нищие, погорельцы, вдовы, бесприданницы, бедные студенты... Он никому не отказывал. Как-то его упрекнули: «К вам приходит разорившийся помещик и просит денег на обед в ресторане. И вы даёте, хотя сами живёте скромно!»

Эта история, как и другие, связанные с именем Сибирякова, зафиксирована в полицейских протоколах того времени. Дело в том, что богатые круги Петербурга приняли Сибирякова в штыки: мало кто собирался следовать его примеру, раздавать пригоршнями деньги бедным, но и выглядеть скупердяями тоже не хотели. Выход нашёлся: объявить миллионера сумасшедшим. Партию гонителей Сибирякова возглавил градоначальник Петербурга фон Валь. В 1894 г. на время судебного разбирательства Иннокентия Михайловича поместили под домашний арест, а его имущество опечатали. Историк Татьяна ШОРОХОВА, написавшая книгу о Сибирякове, говорит: «Если бы Сибиряков, которому исполнилось 33 года, преподносил жемчуг и бриллианты сомнительным певичкам, строил себе дворцы или дебоширил в ресторанах, общество восприняло бы это с пониманием. Но Сибиряков проводил в жизнь - «просящему - дай»! И этого, увы, многие не поняли».

«В 15 лет Иннокентий получил в наследство 800 тыс. руб., стал владельцем долей в золотопромышленной и пароходных компаниях. Однако спустя 18 лет, когда Сибирякова вознамерились объявить сумасшедшим, его арестованное состояние оценивалось уже в 10 млн руб., - продолжает Шорохова. - Это умножение капитала выглядит удивительным с учётом того, что за эти же годы миллионы рублей Сибиряков отдал на благотворительность. На его примере сбылся духовный закон: да не оскудеет рука дающего. На своих приисках он открыл бесплатные столовые и библиотеки. Почти полмиллиона рублей отдал в созданный им фонд для пенсий и пособий тысяч рабочих, трудившихся на золотодобыче. К слову, нынешняя «золотая столица» России, где до сих пор добывают большую часть российского золота, - город Бодайбо в Иркутской обл. - основана отцом нашего героя купцом Михаилом Сибиряковым. Это и его поисковая партия обнаружила в знаменитые залежи золота. Семья золотопромышленника жила в Иркутске, здесь в 1860 г. и родился Иннокентий. В 15 лет, оставшись после смерти родителей сиротой, он переехал в Петербург, где окончил известную на всю столицу частную гимназию Бычкова. Потом была учёба в университете. В это время он помогает учёным, спонсирует экспедиции, открывает бесплатные библиотеки и музеи. Огромные средства Сибиряков пожертвовал знаменитому физиологу и педагогу Лесгафту, благодаря чему была основана современная Академия физической культуры им. Лесгафта. В 26 лет у Сибирякова было 70 личных стипендиатов, которых он обучал в России и за рубежом, а потом помогал встать на ноги. На деньги миллионера и его сестры Анны функ-ционировали (первое выс-шее учебное заведение для женщин в России. - Ред.). С его участием основывается в Петербурге и первый женский медицинский институт. В то время Сибиряков делал ставку на науку и просвещение, полагая, что это и есть способ изменить мир к лучшему.

Внутренний духовный перелом происходит у золотопромышленника после длительного путешествия по Европе. Домой он вернулся разочарованным, сетовал, что в Европе царят дух наживы и поклонение золотому тельцу. Тогда же он утверждается в мысли: чтобы изменить мир, надо прежде всего изменить себя. Настольной книгой миллионера . Он обращается к православию, ездит по монастырям. Совершает, по мнению окружающих, чудачества. Например, дарит лакею 25 тыс. руб., проходя мимо монахини, собирающей жертву на монастырь, кладёт на сборную кружку серебряный рубль, а увидев её радость, выспрашивает адрес, где она остановилась, и на следующий день приносит ей все свои свободные наличные деньги - 147 тыс. руб. Сибиряков часто вспоминал евангельского богача, которому сказал Господь : «Если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твоё и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесех; и приходи и следуй за Мною» (Мф. 19, 21). Этот призыв он относил всецело к себе, в его душе уже зрело желание уйти в монастырь. Он говорил: «Часто спрашиваю себя: как в моих руках скопились средства, которыми могли бы прокормиться тысячи людей? Мои миллионы - результат труда других лиц, и я чувствую себя неправым». Унизительный судебный процесс, где его дважды освидетельствовали, Сибиряков воспринял как духовное испытание. Лишь однажды воскликнул: «Я раздаю свои, а не чужие деньги!» К счастью, его оправдали, тем самым оправдалось и его имя - Иннокентий, что в переводе значит «безвинный».

«Как я рад!»

«За два следующих года Сибиряков раздаёт 10 млн руб., а также многочисленную недвижимость - дачи и поместья уходят детским приютам и православным общинам, - рассказывает Т. Шорохова. - Я не ставила целью найти в архивах все финансовые документы, подтверждающие помощь Сибирякова организациям и людям, но тем не менее насчитала около 5 млн руб.

После пострига, надев монашеский подрясник, 36-летний экс-миллионер воскликнул: «Как хорошо в этой одежде… Слава Богу! Как я рад, что в неё оделся!» Он принял мантию с именем Иоанн, через год был пострижен в великую схиму (высший ангельский чин у монахов) с возвращением ему прежнего имени Иннокентий (в честь своего небесного покровителя Иннокентия Иркутского). Монашеский путь привёл Сибирякова на святую гору Афон в Греции, в русский Свято-Андреевский скит, где он прожил в аскезе и молитвенных трудах 4 года. В 41 год схимонах Иннокентий слёг с чахоткой. Когда за три дня до кончины в его келью вошёл настоятель, схимонах, лёжа на одре, сказал: «Батюшка, простите, не могу я вас встретить как следует; ничего не могу сказать, кроме грехов».

Отпевали схимонаха Иннокентия 60 священников. Открыв через три года честные мощи отца Иннокентия, насельники увидели, что кость его главы приобрела янтарно-жёлтый цвет, что по афонскому многовековому опыту указывает на святость. Глава схимонаха Иннокентия сегодня находится на почётном месте в костнице Свято-Андреевского скита.

Иннокентий Сибиряков прошёл великое искушение - богат-ством. Незаслуженно забытый почти на сто лет, он возвращается в историческую память России, являя пример совестливого русского человека, который не смог веселиться на пире жизни, когда вокруг него бедствовали сотни тысяч людей. На вопрос, как победить в этом мире зло, он дал себе ответ: «Зло нужно победить прежде всего в самом себе». Этим путём и пошёл.

Фото из архива Т. Шороховой

 

Возможно, будет полезно почитать: