Гензель и гретель оригинальный сюжет. Гримм братья якоб и вильгельм

Hänsel und Gretel

Рисунок Александра Цик

Японские театральные актёры, играющие Гензеля и Гретель

«Ге́нзель и Гре́тель» («Пряничный домик») (нем. Hänsel und Gretel ; уменьшительные немецкие имена от Иоганнес и Маргарет) - сказка братьев Гримм . История о юных брате и сестре, которым угрожает ведьма-людоедка, живущая глубоко в лесу, в доме, построенном из хлеба и сладостей. Эти дети, попав к ведьме, спасают свои жизни благодаря находчивости. По системе классификации сказочных сюжетов Aарне-Томпсона «Гензель и Гретель» имеет номер 327А, цикл «Дети и людоед».

Сюжет

Под угрозой голода отец двух детей, мальчика и девочки, поддаётся уговорам второй жены избавиться от детей и заводит их в лес (ему удаётся это со второго раза). Дети же, подслушав разговор родителей, принимают необходимые меры к своему спасению. Первый раз Гензель бросает на дорогу камешки, которых загодя набрал полные карманы. По этой примете дети возвращаются домой. Второй раз набрать камешки не удаётся из-за коварства мачехи, и Гензель бросает на дорогу хлебные крошки, которые склёвывают лесные птицы.

Заблудившись в чаще, Гензель и Гретель идут вслед за белоснежной птичкой и набредают на пряничный дом (из хлеба, с крышей из пряников и окнами из сахара), где попадаются в ловушку ведьмы , которая ест детей. Брата ведьма сажает в клетку, а сестра под угрозами старухи в течение четырёх недель откармливает его на съедение; Гензель обманывает подслеповатую ведьму с помощью косточки, выдавая её за свой худосочный палец. Не в силах более терпеть, злодейка хочет живьём зажарить Гретель, но девочка, проявив находчивость, убивает ведьму, заперев её в духовке печи.

Обобрав дом мёртвой, «сожжённой дотла» ведьмы, дети пытаются добраться до дома отца. Переплыть широкую реку им помогает уточка, а дальше они узнают дорогу по лесным приметам. За время их отсутствия мачеха умерла по неизвестным причинам. А украденных в доме ведьмы драгоценностей хватает на дальнейшую жизнь в достатке.

История и анализ сюжета

Якоб и Вильгельм Гримм услышали «Гензель и Гретель» со слов Дортхен Вильд (нем.) русск. , жены Вильгельма, издав сказку в своём сборнике 1812 года . В этой истории лесоруб и его жена - биологические родители и вместе разделяют вину за отказ от своих детей. Были сделаны предположения , что истоки сказки лежат в периоде Великого голода (1315-1317) , когда оставление детей на волю судьбы и даже каннибализм были распространёнными явлениями (или, по крайней мере, широко распространёнными слухами). В более поздних выпусках были сделаны некоторые небольшие пересмотры: жена становится мачехой, а лесоруб выступает против планов своей жены оставить детей, сделаны религиозные вставки .

Фольклористы Иона и Питер Опи в «Классических Сказках» (1974) указывают, что «Гензель и Гретель» принадлежат к группе европейских историй, особенно популярных в Балтийском регионе, где рассказывается о детях, обманывающих людоедов, в руки которых они непреднамеренно попали. Рассказ имеет сходство с первой половиной сказки «Мальчик-с-пальчик » (1697) Шарля Перро и сказки «Умный Пепел » (1721) Мадам д’Онуа . В обоих рассказах оставленные дети помечают обратную дорогу домой. В «Умном Пепле», отмечают Опи, героиня сжигает гиганта, пихая его в духовку в подобной же манере. Лингвист и фольклорист Эдвард Вайда предположил, что эти истории представляют отголосок обряда инициации, существующего в прото-индоевропейском обществе .

Дом, сделанный из сладостей - переиначенный и исковерканный европейцами образ избы Бабы Яги. Он «покрыт блином, подпёрт пирогом» (обрядовая похоронная пища).

Этот образ переняли от славян новые насельники Европы, занявшие места их проживания. Образ «съедобной» избы лесной ведьмы они превратили в пряничный дом (судя по пряникам это произошло довольно поздно).

Но суть сохранили - потусторонний мир, дом лесной ведьмы, несущий угрозу жизни.

С того света в мир живых через границу-реку их переносит утка (священный образ славян, связанный с водным и загробным миром (Гуси-лебеди). Ведьма так же разводит именно гусей.

Позже этот образ использован в рукописи XIV столетия о сказочной стране Кокань . Также у римлян существовал обычай печь домики из сдобного теста, которые ставили в домашний алтарь. В течение 1-2 дней домик съедали, что символизировало единение с богами.

В «Аннотируемых классических сказках» Мария Татар замечает, что гибель ведьмы в печи была прочитана как предвестие «ужасов Третьего рейха». Поскольку ведьма часто изображается со «стереотипными еврейскими особенностями, особенно на иллюстрации двадцатого века», сцена её смерти становится «тем более зловещей». Татар замечает, что поэтесса Энн Секстон , переписывая «Гензель и Гретель», описала отказ от детей как «окончательное решение » .

Макс Люти замечает, что мать или мачеха умирает, когда дети убили ведьму, намекая, что мать или мачеха и ведьма - фактически, та же самая женщина, или по крайней мере сильно схожи . Помимо выдвижения на первый план угрозы для детей (так же как их собственного разума), в сказке вместе с тем прослеживается тема заботы о пропитании: мать или мачеха хочет избежать голода, в то же время ведьма имеет дом, построенный из сладостей, чтобы соблазнить и съесть детей .

Переводы на русский

На русском языке читателю наиболее известен классический перевод сказки с немецкого под редакцией Полевого .

В искусстве

Самой популярной детской новогодней (рождественской) оперой в театральном мире является опера «Гензель и Гретель» Энгельберта Хумпердинка , по мотивам сказки братьев Гримм (в Мариинском театре, с 24 октября 1897 г. шла также под названием «Ваня и Маша») .
Сказка была спародирована в американском мультфильме «Bewitched Bunny » ().
Издательством Zenescope Entertainment был выпущен одноименный комикс, адаптирующий сказку на современный мотив. Комикс был выпущен в рамках серии Grimm Fairy Tales .
Классический фильм ужасов и яркий представитель жанра геронтологического триллера «Кто прикончил тётю Ру » (1971) является по сути несколько изменённой вариацией сказки.
Присутствуют в качестве второстепенных персонажей в комиксе Fables издательства Vertigo . Если Гретель упоминается лишь вскользь, и то - в воспоминаниях, то Гензель является весьма заметным антогонистом. Согласно сюжету, повзрослев, он стал ожесточенным и фанатичным охотником на ведьм, причем долгое время не имея возможности убивать настоящих ведьм, отыгрывался на обычных оклеветанных женщинах. Сама же старая ведьма возглавляет магические силы Фейблтауна.
В фильме «Я, Робот » главный герой (Уилл Смит) упоминает сюжет сказки «Гензель и Гретель» во время того, как он проводит расследование убийства профессора Лэннинга и по крупицам восстанавливает картину происходящего на основе голограмм, оставленных ему профессором, подобно тому как герои сказки должны были идти по пути из хлебных крошек.
Герои сказки «Гензель и Гретель» неоднократно упоминаются в книгах цикла «Тёмная башня » С. Кинга , в частности в третьей и седьмой книгах, а также в ряде других произведений С. Кинга.
Нью-йоркская индастриал-метал группа Hanzel und Gretyl .
Гензель и Гретель упоминаются в сериале «Однажды в сказке », являются проходящими героями.
В фильме режиссёра Рэба Бреддока «Запекшаяся кровь» 1996 года, одним из сценаристов которого был Квентин Тарантино, содержится упоминание и сюжетные аллюзии на сказку братьев Гримм.
Сесилия Ахерн неоднократно делает аллюзии на сказку «Гензель и Гретель» в книге «Волшебный дневник» (The Book of Tomorrow).
Гензель и Гретель являются главными антагонистами в мультфильме «

Hansel and Gretel
Или старая сказка на новый лад.

Вопрос о том каковы же могли быть настоящие имена близнецов мучает поклонников Монстра долгие годы, однако однозначный ответ на него до сих пор не найден. В данной заметке я постараюсь проиллюстрировать одну странную теорию однажды возникшую в моем (и не только) извращенном мозгу. Базируется она, как и многое в манге, на детской сказке, имеющей, в отличие от сюжетов, описанных Клаусом Поппе, долгую историю и широкую известность.

Гензель (Hänsel) и Гретель (Gretel) - ничто иное, как уменьшительная форма немецких имен «Йоганн (Johannes, Johann) » и «Маргарита (Margaret) ». В чешской версии эти же персонажи известны как Jeníček и Mařenka .

Интересно, что в оригинальном наброске сказки, сделанном братьями Гримм в местности Дорчен Вильд (Dortchen Wild), дети имен не имеют и фигурируют на страницах только как " Маленькая сестра" и "Маленький брат".
("Ironically, in the original notes for Hansel and Gretel compiled by the brothers Grimm, Hansel and Gretel were only to be called "Little Brother" and "Little Sister").
Это позволяет предположить, что по задумке авторов они являются если не близнецами , то погодками, обладают очень и очень небольшой разницей в возрасте.

По известному всем сюжету, в городке, в котором жили Гензель и Гретель, случился большой голод и их коварная мачеха (вторая жена лесоруба-отца) уговорила мужа отвести и бросить детей в лесу, откуда они не смогли бы найти дорогу домой, - тем самым уменьшить расход провизии в доме. Отец здесь выступает против планов жены, препятствует ей.
В изначальном же варианте истории, изданном в 1812 году, лесоруб и его жена - биологические родители детей и вместе разделяют вину за отказ от них.

Мать Йохана и Нины тоже от них отказалась. Как и взрослые в сказке, она сделала это дважды .
В первый раз попытка закончилась безуспешно: Гензель и Гретель смогли выйти из леса благодаря пометкам в виде оставленных на дороге камней, а Нине удалось сбежать из Особняка красных роз, воссоединиться с Йоханом в доме у Трех Жаб и еще раз повидаться с Анной.

После повторного предательства и те и другие вынуждены отправиться в одинокое странствие. Гензель и Гретель - по дремучему лесу, а Йохан и Нина по пустынной местности, пролегающей на границе между Чехословакией и Германией.

Долго шли они взявшись за руки, а пейзаж вокруг все не менялся. На детей обрушились усталость и голод.

«Так шли они всю ночь и еще один день с утра до вечера и все же не могли выйти из леса и были страшно голодны, потому что должны были питаться одними ягодами, которые кое-где находили по дороге. И так как они притомились и от истомы уже еле на ногах держались, то легли они опять под деревом и заснули.»

«Настало третье утро с тех пор, как они покинули родительский дом. Пошли они опять по лесу, но сколько ни шли, все только глубже уходили в чащу его, и если бы не подоспела им помощь, пришлось бы им погибнуть.»

Так и умерли бы Гензель и Гретель, Йохан и Нина, не возникни на горизонте иллюзия спасения - избушка «...вся из хлеба построенная и печеньем покрытая, да окошки-то у нее были из чистого сахара.»

По известному нам сюжету, в избушке жила злая ведьма-людоедка с красными глазами, которая, естественно, не пришла в восторг увидев, как два голодных ребенка отдирают куски от ее домика.

Но вот что интересно: в народных преданиях, на которых, собственно, и базируется вся история, вместо старой женщины детей встречает волк.

"Согласно различным историям, получившим распространение в земле Гессен, в Швабии существует волк, сторожащий дом, сделанный из сахара"
(From different stories current in Hesse. In Swabia it is a wolf which is in the sugar-house)

Так кто должен жить в домике на самом деле - Ведьма или Волк?
(Should a wolf or a witch live in the sugar house found by Hansel and Gretel?)

Братья Гримм выбрали ведьму, но их вариант сказки не является единственно верным...

И можно ли назвать случайностью тот факт, что из всех людей на земле от голода и холода Йохана и Нину спас именно Генерал Вольф (General Wolf), чья фамилия переводится на русский как "волк"?

Witch - General Wolf (Wolf)

Iron Cage - Kinderheim 511

Увидев ведьму...
«Гензель и Гретель так перепугались, что даже выронили свои лакомые куски из рук. А старуха только покачала головой и сказала: "Э-э, детушки, кто это вас сюда привел? Войдите-ка ко мне и останьтесь у меня, зла от меня никакого вам не будет".

Она взяла деток за руку и ввела их в свою избушечку. Там на столе стояла уже обильная еда: молоко и сахарное печенье, яблоки и орехи. А затем деткам были постланы две чистенькие постельки, и Гензель с сестричкой, когда улеглись в них, подумали, что в самый рай попали.

Рано утром, прежде нежели дети проснулись, она (ведьма) уже поднялась, и когда увидела, как они сладко спят и как румянец играет на их полных щечках, она пробормотала про себя: "Лакомый это будет кусочек!"
Тогда взяла она Гензеля в свои жесткие руки и снесла его в маленькую клетку, и приперла в ней решетчатой дверкой: он мог там кричать сколько душе угодно, - никто бы его и не услышал.»

После того, как генерал Вольф выходил близнецов и познакомился с ними поближе, он определил Йохана в 511 детский дом, об особенностях программы воспитания в котором подробно написано в 5 главе "Другого монстра" (Another monster Chapter 5).

В ходе дебатов...
«Детьми овладевал страх перед небытием, страх оказаться полностью сломленным... когда исчезнут остатки воспоминаний и даже принадлежавшие им кодовые номера.
511 детский дом являл собой учреждение, полностью изолированное от внешнего мира.»

«Fear? Yes, that they would cease to be... that they would be broken. They said that even their code numbers would
disappear.
Kinderheim 511 was a world completely shut off from the outside.»

Иными словами если в сказке Гензеля преследовал страх и опасность быть съеденным в прямом смысле этого слова, то в случае с Йоханом имела место угроза поглощения чисто психологического.

Cannibalism - Special trainings/debates

«Потом пришла она (ведьма) к сестричке, растолкала ее и крикнула: "Ну, поднимайся, лентяйка, натаскай воды, свари своему брату чего-нибудь повкуснее: я его посадила в особую клетку и стану его откармливать. Когда он ожиреет, я его съем".»

Но планам ведьмы, как и планам заведовавших экспериментом, проводимом в 511 детском доме, не суждено было осуществиться - их ждала смерть от рук потенциальных жертв и жар уже разгоравшегося пламени.

Гензель и Гретель затолкали ведьму в печь, растопленную для них, а Йохан заставил всех обитателей 511 детского дома перебить друг друга пользуясь их же методами манипуляции сознанием и спалил ненавистные стены.

Сказка о Гензеле и Гретель заканчивается возвращением детей в родной город, к отцу, началом счастливой и сытой жизни благодаря найденным в доме у ведьмы сокровищам.
"Путь домой" Йохана и Нины занял куда больше времени. Эпизод с убийством пожилого человека/людей, дающих кров и стол стал повторяться вновь и вновь, не раз возгоралось и пламя. (В доме у Трех Жаб, В 511 детском доме, в библиотеке Мюнхенского университета, в Особняке Красных роз - всех ключевых местах). Счастливого воссоединения с матерью не произошло вовсе.
В сказке Гензель и Гретель позиционируются как абсолютное добро, ведьма - как абсолютное зло, а Пряничный домик светел и представляется элементом невинной веры в чудеса, воспевает "доверчивую детскую серьезность". Произведение Наоки Урасавы предлагает посмотреть на происходящее под другим углом.

Наиболее очевидной загвоздкой при проведении параллелей ошибочно можно посчитать наличие в сказке "Пряничного домика", для которого в манге аналогов как-будто и нет, однако при более глубоком анализе всплывает ряд интересных подробностей.
Откуда вообще взялся этот "Пряничный домик"(A house made of confectionery) ?
Впервые дом, сделанный из сладостей, появляется в рукописи, описывающей Кокань (Cockagne) - мифическую страну изобилия и безделья во французской и английской литературе XII-XIII веков, сад наслаждений. Страну винных рек, где за труд наказывают, а за безделье платят жалование. В ней всё наоборот - пироги сами растут на деревьях, и надо лишь лечь под дерево и открыть рот, чтобы пообедать.
В немецких преданиях для страны Кокань существует свой аналог - Шлараффенланд (Schlaraffenland) - земля с молочными реками и кисельными берегами, в которой звери бегают и летают жареными, дома сделаны из пряников, вместо камней повсюду лежит сыр. Наслаждения являются добродетелью обитателей страны, а упорная работа и прилежание - грехом. У кого жена стара и несимпатична, может обменять её на красавицу и ещё получит в придачу денег.

А теперь подумаем где данный сюжет встречается в Монстре. Все верно, на страницах сказки "Бог мира".(God Of Peace).

Счастливая, благоденствующая страна... Бог, Творец которой внезапно увидел в зеркале вместо собственного отражения Дьявола.

Не зря эта сказка впервые находит свое отражение в сюжете манги как раз после событий, произошедших в 511 детском доме, очередного убийства, на этот раз четы Либерт.
Рай невинности потерян, в страну благоденствия закралось зло, а Бог, покровительствуя изобилию, благословляет и пороки...

Жил на опушке дремучего леса бедный дровосек со своей женой и двумя детьми; мальчика звали Гензель, а девочку — Гретель. Жил дровосек впроголодь; вот наступила однажды в той земле такая дороговизна, что не на что было ему купить даже хлеба на пропитание.

И вот, под вечер, лежа в постели, стал он раздумывать, и все одолевали его разные мысли и заботы; повздыхал он и говорит жене:

— Что же теперь будет с нами? Как нам прокормить бедных детей, нам-то ведь и самим есть нечего!

А знаешь что, — отвечала жена, — давай-ка пораньше утром, только начнет светать, заведем детей в лес, в самую глухую чащу; разведем им костер, дадим каждому по куску хлеба, а сами уйдем на работу и оставим их одних. Дороги домой они не найдут, вот мы от них и избавимся.

— Нет, жена, — говорит дровосек, — этого я не сделаю; ведь сердце-то у меня не камень, я детей одних бросить в лесу не могу, там нападут на них дикие звери и их разорвут.

— Эх ты, простофиля! — говорит жена. — Ведь иначе мы все вчетвером с голоду пропадем, и останется только одно — гробы сколачивать. — И она донимала его до тех пор, пока он с ней не согласился.

— А все-таки жалко мне моих бедных детей! — сказал дровосек.

Дети от голода не могли уснуть и слыхали все, что говорила мачеха отцу. Залилась Гретель горькими слезами и говорит Гензелю:

— Видно, нам теперь пропадать придется.

Тише, Гретель, — сказал Гензель, — не горюй, я уж что-нибудь да придумаю.

И вот когда родители уснули, он встал, надел свою курточку, отворил дверь в сени и тихонько выбрался на улицу. На ту пору ярко светила луна, и белые камешки, лежавшие перед избушкой, блестели, словно груды серебряных монет.

Гензель нагнулся и набил ими полный карман. Потом вернулся он домой и говорит Гретель:

— Утешься, милая сестрица, спи себе теперь спокойно. — И с этими словами он снова улегся в постель.

Только стало светать, еще и солнышко не всходило, а мачеха уже подошла и стала будить детей:

— Эй вы, лежебоки, пора подыматься, собирайтесь-ка с нами в лес за дровами!

Дала она каждому из них по кусочку хлеба и говорит;

— Вот это будет вам на обед; да смотрите не съешьте его раньше времени, больше ничего не получите.

Гретель спрятала хлеб в свой передник — ведь у Гензеля карман был полон камней. И они собрались идти вместе в лес. Прошли они немного, вдруг Гензель остановился, оглянулся назад, посмотрел на избушку — так он все время оглядывался назад и останавливался. А отец ему и говорит:

— Гензель, чего это ты все оглядываешься да отстаешь? Смотри не зевай, иди побыстрей.

Ах, батюшка, — ответил ему Гензель, — я все гляжу на свою белую кошечку, вон сидит она на крыше, будто хочет сказать мне “прощай”.

А мачеха и говорит:

— Эх, дурень ты, это вовсе не твоя кошечка, это утреннее солнце блестит на трубе.

А Гензель вовсе и не на кошечку смотрел, а доставал из кармана и бросал на дорогу блестящие камешки.

Вот вошли они в самую чащу леса, а отец и говорит:

— Ну, дети, собирайте теперь хворост, а я разведу костер, чтобы вы не озябли.

Гензель и Гретель собрали целую кучу хворосту. Разожгли костер. Когда пламя хорошо разгорелось, мачеха говорит:

— Ну, детки, ложитесь теперь у костра да отдохните как следует, а мы пойдем в лес дрова рубить. Как кончим работу, вернемся назад и возьмем вас домой.

Сели Гензель и Гретель у костра, и когда наступил полдень, каждый из них съел по кусочку хлеба. Они все время слышали стук топора и думали, что их отец где-то поблизости. Но то был стук не топора, а чурбана, который привязал дровосек к сухому дереву, и он, раскачиваясь под ветром, стучал о ствол.

Долго сидели дети так у костра, от усталости стали у них глаза закрываться, и они крепко-крепко уснули. А когда проснулись, была уже глухая ночь. Заплакала Гретель и говорит:

— Как же нам теперь выбраться из лесу? Стал Гензель ее утешать:

Погоди маленько, скоро взойдет луна, и мы уж найдем дорогу.

Когда взошла луна, взял Гензель сестрицу за руку и пошел от камешка к камешку, а сверкали они, словно новые серебряные денежки, и указывали детям путь-дорогу. Они шли всю ночь напролет и подошли на рассвете к отцовской избушке.

Они постучались, мачеха открыла им дверь; видит она, что это Гензель и Гретель, и говорит:

— Что же это вы, скверные дети, так долго спали в лесу? А мы уж думали, что вы назад вовсе не хотите возвращаться.

Обрадовался отец, увидя детей, — было у него на сердце тяжело, что бросил он их одних.

А вскоре опять наступили голод и нужда, и дети услыхали, как мачеха ночью, лежа в постели, говорила отцу:

— У нас опять все уже съедено, осталось только полкраюхи хлеба, видно, нам скоро конец придет. Надо бы нам от детей избавиться: давай заведем их в лес подальше, чтоб не найти им дороги назад, — другого выхода у нас нет.

Дети еще не спали и слышали весь разговор. И только родители уснули, поднялся Гензель опять и хотел было выйти из дому, чтобы собрать камешки, как и в прошлый раз; но мачеха заперла дверь, и Гензель выбраться из хижины не смог. Он стал утешать свою сестрицу и говорит:

— Не плачь, Гретель, спи спокойно, уж Бог нам как-нибудь да поможет.

Ранним утром пришла мачеха и подняла детей с постели. Дала им кусок хлеба, он был еще меньше, чем в первый раз. По дороге в лес Гензель крошил хлеб в кармане, все останавливался и бросал хлебные крошки на дорогу.

— Что это ты, Гензель, все останавливаешься да оглядываешься, — сказал отец, — ступай своей дорогой.

— Да это я смотрю на своего голубка, вон сидит он на крыше дома, будто со мной прощается, — ответил Гензель.

— Дурень ты, — сказала мачеха, — это вовсе не голубь твой, это утреннее солнце блестит на верхушке трубы.

А Гензель все бросал и бросал по дороге хлебные крошки. Вот завела мачеха детей еще глубже в лес, где они ни разу еще не бывали. Развели опять большой костер, и говорит мачеха:

Детки, садитесь вон тут, а устанете, так поспите маленько; а мы пойдем в лес дрова рубить, а к вечеру, как кончим работу, вернемся сюда и возьмем вас домой.

Когда наступил полдень, поделилась Гретель своим куском хлеба с Гензелем — ведь он весь свой хлеб раскрошил по дороге. Потом они уснули. Но вот уж и вечер прошел, и никто за бедными детьми не приходил. Проснулись они темной ночью, и стал Гензель утешать сестрицу:

— Погоди, Гретель, вот скоро луна взойдет, и станут видны хлебные крошки, что я разбросал по дороге, они укажут нам дорогу домой.

Вот взошла луна, и дети отправились в путь-дорогу, но хлебных крошек не нашли -тысячи птиц, что летают в лесу и в поле, все их поклевали. Тогда Гензель и говорит Гретель:

— Мы уж как-нибудь да найдем дорогу.

Но они ее не нашли. Пришлось им идти целую ночь и весь день, с утра и до самого вечера, но выбраться из лесу они не могли. Дети сильно проголодались, ведь они ничего не ели, кроме ягод, которые собирали по пути. Они так устали, что еле-еле передвигали ноги, и вот прилегли они под деревом и уснули.

Наступило уже третье утро с той поры, как покинули они отцовскую избушку. Пошли они дальше. Идут и идут, а лес все глубже и темней, и если бы вскоре не подоспела помощь, они выбились бы из сил.

Вот наступил полдень, и дети заметили на ветке красивую белоснежную птичку. Она пела так хорошо, что они остановились и заслушались ее пеньем. Но вдруг птичка умолкла и, взмахнув крыльями, полетела перед ними, а они пошли за ней следом и шли, пока наконец не добрались до избушки, где птичка уселась на крыше. Подошли они ближе, видят — сделана избушка из хлеба, крыша на ней из пряников, а окошки все из прозрачного леденца.

— Вот мы за нее и примемся, — сказал Гензель, — и то-то будет у нас славное угощенье! Я отъем кусок крыши, а ты, Гретель, возьмись за окошко — оно, должно быть, очень сладкое.

Взобрался Гензель на избушку и отломил кусочек крыши, чтоб попробовать, какая она на вкус, а Гретель подошла к окошку и начала его грызть.

Вдруг послышался изнутри чей-то тоненький голосок:

Хрум да хрум все под окном,
Кто грызет и гложет дом?

Дети ответили:

Это гость чудесный,
Ветер поднебесный!

И не обращая внимания, они продолжали объедать домик.

Гензель, которому очень понравилась крыша, оторвал от нее большой кусок и сбросил вниз, а Гретель выломала целое круглое стекло из леденца и, усевшись около избушки, стала им лакомиться.

Вдруг открывается дверь, и выходит оттуда, опираясь на костыль, старая-престарая бабка. Гензель и Гретель так ее испугались, что выронили из рук лакомство. Покачала старуха головой и говорит:

— Э, милые детки, кто это вас сюда привел? Ну, милости просим, входите в избушку, худо вам тут не будет.

Она взяла их обоих за руки и ввела в свою избушку. Принесла им вкусной еды — молока с оладьями, присыпанными сахаром, яблок и орехов. Потом она постелила две красивые постельки и накрыла их белыми одеялами. Улеглись Гензель и Гретель и подумали, что попали, должно быть, в рай.

Но старуха, только притворилась такою доброй, а была она на самом деле злой ведьмой, что подстерегает детей, и избушку из хлеба построила для приманки. Если кто попадал к ней в руки, она того убивала, потом варила и съедала, и было это для нее праздником. У ведьм всегда бывают красные глаза, и видят они вдаль плохо, но зато у них нюх, как у зверей, и они чуют близость человека.

Когда Гензель и Гретель подходили к ее избушке, она злобно захохотала и сказала с усмешкой:

— Вот они и попались! Ну, уж теперь им от меня не уйти!

Рано поутру, когда дети еще спали, она встала, посмотрела, как они спят спокойно да какие у них пухлые и румяные щечки, и пробормотала про себя: “То-то приготовлю я себе лакомое блюдо”.

Она схватила Гензеля своей костлявой рукой, унесла его в хлев и заперла там за решетчатой дверью — пусть кричит себе сколько вздумается, ничего ему не поможет. Потом пошла она к Гретель, растолкала ее, разбудила и говорит:

— Вставай, лентяйка, да притащи мне воды, свари своему брату что-нибудь вкусное — вон сидит он в хлеву, пускай хорошенько откармливается. А когда разжиреет, я его съем.

Залилась Гретель горькими слезами, но — что делать? — пришлось ей исполнить приказание злой ведьмы.

И вот были приготовлены вкусные блюда, а Гретель достались одни лишь объедки.

Каждое утро пробиралась старуха к маленькому хлеву и говорила:

— Гензель, протяни-ка мне свои пальцы, я хочу посмотреть, достаточно ли ты разжирел.

Но Гензель протягивал ей косточку, и старуха, у которой были слабые глаза, не могла разглядеть, что это такое, и думала, что это пальцы Гензеля, и удивлялась, отчего это он все не жиреет.

Так прошло четыре недели, но Гензель все еще оставался худым. Тут старуха потеряла всякое терпенье и ждать больше не захотела.

— Эй, Гретель, — крикнула она девочке,- пошевеливайся живей, принеси-ка воды: все равно — жирен ли Гензель или тощ, а уж завтра утром я его заколю и сварю.

Ох, как горевала бедная сестрица, когда пришлось ей таскать воду, как текли у ней слезы ручьями по щекам!

— Господи, да помоги же ты нам! — воскликнула она. — Лучше бы нас растерзали дикие звери в лесу, тогда хотя бы погибли мы вместе.

— Ну, нечего хныкать — крикнула старуха. — Теперь тебе ничто не поможет.

Рано поутру Гретель должна была встать, выйти во двор, повесить котел с водой и развести огонь.

— Сначала мы испечем хлеб, — сказала старуха, — я уже истопила печь и замесила опару. Она толкнула бедную Гретель к самой печи, откуда так и полыхало большое пламя. — Ну, полезай в печь, — сказала ведьма, — да погляди, хорошо ли она натоплена, не пора ли хлебы сажать?

Только полезла было Гретель в печь, а старуха в это время хотела закрыть ее заслонкой, чтобы Гретель зажарить, а потом и съесть. Но Гретель догадалась, что затевает старуха, и говорит:

Да я не знаю, как это сделать, как мне туда пролезть-то?

— Вот глупая гусыня, — сказала старуха, — смотри, какое большое устье, я и то могла бы туда залезть. — И она взобралась на шесток и просунула голову в печь.

Тут Гретель как толкнет ведьму, да так, что та очутилась прямо в самой печи. Потом Гретель прикрыла печь железной заслонкой и заперла на задвижку. У-ух, как страшно завыла ведьма! А Гретель убежала; и сгорела проклятая ведьма в страшных мученьях.

Бросилась Гретель поскорей к Гензелю, открыла хлев и крикнула:

— Гензель, мы спасены: старая ведьма погибла!

Выскочил Гензель из хлева, словно птица из клетки, когда откроют ей дверку. Как обрадовались они, как кинулись друг другу на шею, как прыгали они от радости, как крепко они целовались! И так как теперь им нечего уже было бояться, то вошли они в ведьмину избушку, а стояли там всюду по углам ларцы с жемчугами и драгоценными каменьями.

— Эти, пожалуй, будут получше наших камешков, — сказал Гензель и набил ими полные карманы.

А Гретель говорит:

— Мне тоже хочется что-нибудь принести домой. — И насыпала их полный передник.

— Ну, а теперь бежим поскорей отсюда,- сказал Гензель, — ведь нам надо еще выбраться из ведьминого леса.

— Вот прошли они так часа два и набрели, наконец, на большое озеро.

— Не перебраться нам через него, — говорит Гензель, — нигде не видать ни тропинки, ни моста.

— Да и лодочки не видно, — ответила Гретель, — а вон плывет белая уточка; если я ее попрошу, она поможет нам переправиться на другой берег.

И крикнула Гретель:

Утя, моя уточка,
Подплыви к нам чуточку,
Нет дорожки, ни моста,
Переправь нас, не оставь!

Подплыла уточка, сел на нее Гензель и позвал сестрицу, чтоб и она села вместе с ним.

— Нет, — ответила Гретель, — уточке будет слишком тяжело; пускай перевезет она сначала тебя, а потом и меня.

Так добрая уточка и сделала, и когда они счастливо переправились на другой берег и пошли дальше, то стал лес им все знакомей и знакомей, и они заметили наконец издали отцовский дом. Тут на радостях они пустились бежать, вскочили в комнату и бросились к отцу на шею.

С той поры как отец оставил детей в лесу, не было у него ни минуты радости, а жена его померла. Раскрыла Гретель передник, и рассыпались по комнате жемчуга и драгоценные камни, Гензель доставал их из кармана целыми пригоршнями.

И настал конец их нужде и горю, и зажили они счастливо все вместе.

Тут и сказке конец идет,
А вон мышка бежит вперед;
Кто поймает ее, тот
Сошьет себе шапку меховую,
Да большую-пребольшую.

В большом лесу на опушке жил бедный дровосек со своею женою и двумя детьми: мальчишку-то звали Гензель, а девчоночку - Гретель.

У бедняка было в семье и скудно и голодно; а с той поры, как наступила большая дороговизна, у него и насущного хлеба иногда не бывало.

И вот однажды вечером лежал он в постели, раздумывая и ворочаясь с боку на бок от забот, и сказал своей жене со вздохом: "Не знаю, право, как нам и быть! Как будем мы детей питать, когда и самим-то есть нечего!" - "А знаешь ли что, муженек, - отвечала жена, - завтра ранешенько выведем детей в самую чащу леса; там разведем им огонек и каждому дадим еще по кусочку хлеба в запас, а затем уйдем на работу и оставим их там одних. Они оттуда не найдут дороги домой, и мы от них избавимся". - "Нет, женушка, - сказал муж, - этого я не сделаю. Невмоготу мне своих деток в лесу одних оставлять - еще, пожалуй, придут дикие звери да и растерзают". - "Ох ты, дурак, дурак! - отвечала она. - Так разве же лучше будет, как мы все четверо станем дохнуть с голода, и ты знай строгай доски для гробов".

И до тех пор его пилила, что он наконец согласился. "А все же жалко мне бедных деток", - говорил он, даже и согласившись с женою.

А детки-то с голоду тоже заснуть не могли и слышали все, что мачеха говорила их отцу. Гретель плакала горькими слезами и говорила Гензелю: "Пропали наши головы!" - "Полно, Гретель, - сказал Гензель, - не печалься! Я какнибудь ухитрюсь помочь беде".

И когда отец с мачехой уснули, он поднялся с постели, надел свое платьишко, отворил дверку, да и выскользнул из дома.

Месяц светил ярко, и белые голыши, которых много валялось перед домом, блестели, словно монетки. Гензель наклонился и столько набрал их в карман своего платья, сколько влезть могло.

Потом вернулся домой и сказал сестре: "Успокойся и усни с Богом: он нас не оставит". И улегся в свою постельку.

Чуть только стало светать, еще и солнце не всходило - пришла к детям мачеха и стала их будить: "Ну, ну, подымайтесь, лентяи, пойдем в лес за дровами".

Затем она дала каждому по кусочку хлеба на обед и сказала: "Вот вам хлеб на обед, только смотрите, прежде обеда его не съешьте, ведь уж больше-то вы ничего не получите".

Гретель взяла хлеб к себе под фартук, потому что у Гензеля карман был полнехонек камней. И вот они все вместе направились в лес.

Пройдя немного, Гензель приостановился и оглянулся на дом, и потом еще и еще раз.

Отец спросил его: "Гензель, что ты там зеваешь и отстаешь? Изволь-ка прибавить шагу". - "Ах, батюшка, - сказал Гензель, - я все посматриваю на свою белую кошечку: сидит она там на крыше, словно со мною прощается".

Мачеха сказала: "Дурень! Да это вовсе и не кошечка твоя, а белая труба блестит на солнце". А Гензель и не думал смотреть на кошечку, он все только потихонечку выбрасывал на дорогу из своего кармана по камешку.

Когда они пришли в чащу леса, отец сказал: "Ну, собирайте, детки, валежник, а я разведу вам огонек, чтобы вы не озябли".

Гензель и Гретель натаскали хворосту и навалили его гора-горой. Костер запалили, и когда огонь разгорелся, мачеха сказала: "Вот, прилягте к огоньку, детки, и отдохните; а мы пойдем в лес и нарубим дров. Когда мы закончим работу, то вернемся к вам и возьмем с собою".

Гензель и Гретель сидели у огня, и когда наступил час обеда, они съели свои кусочки хлеба. А так как им слышны были удары топора, то они и подумали, что их отец гденибудь тут же, недалеко.

А постукивал-то вовсе не топор, а простой сук, который отец подвязал к сухому дереву: его ветром раскачивало и ударяло о дерево.

Сидели они, сидели, стали у них глаза слипаться от усталости, и они крепко уснули.

Когда же они проснулись, кругом была темная ночь. Гретель стала плакать и говорить: "Как мы из лесу выйдем?" Но Гензель ее утешал: "Погоди только немножко, пока месяц взойдет, тогда уж мы найдем дорогу".

И точно, как поднялся на небе полный месяц, Гензель взял сестричку за руку и пошел, отыскивая дорогу по голышам, которые блестели, как заново отчеканенные монеты, и указывали им путь.

Всю ночь напролет шли они и на рассвете пришли-таки к отцовскому дому. Постучались они в двери, и когда мачеха отперла и увидела, кто стучался, то сказала им: "Ах вы, дрянные детишки, что вы так долго заспались в лесу? Мы уж думали, что вы и совсем не вернетесь".

А отец очень им обрадовался: его и так уж совесть мучила, что он их одних покинул в лесу.

Вскоре после того нужда опять наступила страшная, и дети услышали, как мачеха однажды ночью еще раз стала говорить отцу: "Мы опять все съели; в запасе у нас всегонавсего полкаравая хлеба, а там уж и песне конец!

Возможно, будет полезно почитать: